И поговорить не с кем...

 

maij_ivan

 

 

 

Соседка моя Мария Ивановна, совсем загрустила. Раньше пулей металась, то в магазин, то в поликлинику, то на почту, то еще куда. А тут, что удивительно, к лавочке её потянуло. Сидит одиноко, грустно так на народ смотрит, в глазах печаль. А в голове мысль (я это сразу раскусил): «Ну, кто поговорит со мной? Кто поговорить хочет, а»?

Дом у нас молодой, а потому суетливый, шумный,  крикливый. Все куда-то торопятся, бегут, едут.Что им одинокая старушенция?

Кто работает, так те уж поутру раненько к метро да троллейбусам отбыли. Автомобилисты поурчали, побибикали и тоже убыли. Молодые мамочки детишек по коляскам – и в лес, на прогулку. Была в подъезде консьержка, баба Люся, так на прошлой неделе уволилась, и подъезд осиротел.

К полудню лишь дворник Хаит пыль у дома разгоняет облезлым веником. А с ним разве поговоришь? Узбек, по-русски ни в зуб ногой. Только кивает и улыбается.

А Мария Ивановна общаться желает! И немедленно.

Как она в нашем доме оказалась? Да просто всё.

Муж пару лет назад умер, и дети решили за счет мамкиной квартиры расширится. Трешку Марии Ивановны разменяли на однокомнатную и двушку, а ту сразу со своей двухкомнатной обменяли на трехкомнатную, но уже улучшенной планировки.

Всё правильно. Зачем ей огромная, но пустая квартира?

Дети и внуки довольны.

Однако, правильно-то правильно, но после семидесяти – это уж слишком отважный шаг.

–Мария Ивановна, что грустим, что печалимся, что случилось, может?

–А… Это ты, сынок. Сядь, посиди.

Соседка пододвинулась, приглашая присесть. Её «сынок» меня всегда умиляло, мне уж за шестьдесят, а она «сынком» величает. Наверное, сохранился неплохо. Приятно слышать.

–Не захворали, часом?

Мария Ивановна молчала. А на глазах слезы.

–Ладно, ладно, успокойтесь. Может вам воды принести? А может что болит? Так в больницу мы мигом. Что случилось Мария Ивановна?

–Да ничего, всё нормально, но тоскливо что-то  на душе. Вы знаете? За неделю вы первый с кем я говорю. Разве так может жить человек? Может, я спрашиваю?

– А ваши где?

–Мои-то? Мои смылись на курорты в Таиланд.   Отзвонились лишь, что добрались нормально. Я их понимаю, сами хотят отдохнуть да детишек погреть на море. Пусть отдыхают. Не в них дело. Знаете, Павел, сегодня отделение сбербанка после ремонта работать начало. Не были еще?

–Да? Отличная новость, надо бы сходить, спасибо, что сказали.

–Вот я там побывала и расстроилась ужасно. Вам не понять.

– Так вы поясните, я мужик сметливый, пойму.

–Поговорить там в этом банке уже не с кем.

– Как так? Они что, опять закрылись?

– В том-то и дело, что работают. Всё чисто, светло, аккуратно, просторно, очереди совсем нет. То-то и беда, поговорить теперь не с кем! Раньше потолкаешься среди пенсионеров, пошумишь, всё по-людски себя чувствуешь. А сейчас, взял номерок, присесть не успел, а слышишь: «А45, седьмое окно», а там девочка: «Слушаю?». Ну и что я ей скажу, все квитанции за этот месяц уже оплачены. А она: «Всего доброго, спасибо, что выбрали наш банк». И опять: «А46, седьмое окно», то есть иди мол, Ивановна, домой. А я не хочу, мне поговорить хочется.

Я рассмеялся.

–Так нам всем радоваться надо, быстро работают, значит, наше время берегут.

–Какое время! У меня его и так в избытке. Я поговорить хочу, понимаешь?  И ведь так почти везде сейчас, всё как на эскалаторе. Встал на ленту и всё, поехал, поехал, только за поручень держись, чтоб  не грохнутся, не до разговоров. А я поговорить хочу.

Мария Ивановна начала понемногу отходить, слезы высохли,  глаза уж загорелись.

–Наш продуктовый закрыли, так?

–Ну да, закрыли. Так он совсем маленьким был, десяток человек войдут и всё. Зато супермаркет вон в пятидесяти шагах, всё есть – бери, не хочу.

–То-то и оно, бери, не хочу. А поговорить с кем? Все занятые такие, бегают по залу с тележками. И заметь, на кассе очереди опять же нет. Раньше в нашем хоть скандалили, так посмотреть можно было, а теперь: «Спасибо, что выбрали наш магазин. Заходите ещё. Всего вам доброго».  А поговорить с кем? На днях в собес наведалась, пусто, одни  тётечки в окнах. А что я у них спрошу? У меня уж всё есть. Мне поговорить хочется, а там пусто, никого нет. Походила-походила, да и домой. На лавке вот сижу целый день, все куда-то бегут, все спешат, заняты, у всех своя жизнь, не до меня. А поговорить?

Мария Ивановна совсем пришла в себя. Улыбнулась, чуть поправила спинку. Я понял, человек пообщался, всё в порядке.

Мы еще с десяток минут посплетничали с ней о том, о сём, про погоду вспомнили, про  детскую площадку, которую никак ДЭЗ не отремонтирует и так далее. Я  пообещал зайти к ней на чаёк. Очень уж просила добрейшая Мария Ивановна. 

А что?

Может, как-нибудь и забегу.

 

 

Распрощавшись, ушел я, честно говоря, озадаченный.

Ясно, тоскует вдовушка-старушка, одиноко ей, понятно. 

Дети тоже свою лепту в эту тоску зеленую внесли, и это тоже понятно.

Жизнь стремительна, всё же двадцать первый век на дворе: машины, компьютеры, смартфоны, мобильники.Всем некогда, и это так.

Но чтобы так вот воспринимать  явные человеческие блага?

Вопрос.

Так что, если нет очередей, это хорошо, или как?

А, впрочем, вспомните – это я тем, кто постарше. Вспомните наши очереди в той, прошлой жизни.

Противно было? 

Конечно, мерзко, противно.

Но уж где-где, а вот именно в этих очередях точно можно было обо всем поговорить. Там тебе и консультации больных. Бесплатные причем. Там тебе и последние известия, да еще с комментариями: «Я вам точно говорю!»

И что, и где купить, да еще и почём, тоже тебе там скажут.

А уж устроиться на работу или куда пойти учиться, так в самый раз, именно  в очереди,  тебе помогут.

И вот что я подумал: то был наш нынешний интернет!

Но!

Что было в нем самое главное, а?

Да всё просто – он был с человеческим лицом!

Ну,я не прав?