Начало.Рига.Училищные годы.

 

 

В октябре 1986 года отец передал мне папочку с письмами, фотографиями, моими записками, блокнотами.  Сделанную им подборку он посвятил двадцатилетию начала моей службы. Я приведу полностью папину записку.

«Дорогой Саша!

Прошло 20 лет с того дня, когда ты из школьника стал курсантом военного училища, и определилась твоя последующая жизнь, твоя судьба. Вспомнил ли ты об этом событии за всей твоей занятостью и круговертью сегодняшних дел?  Наверно вспомнил.  Молодые годы, особенно студенческие, запоминаются, врезаются в память на всю жизнь.  И чем дальше отходишь от них, тем теплее они вспоминаются. Забываются горечи, обиды, неудачи, все что было, становится светлым, ярким куском твоей жизни.

У нас сохранились некоторые письма, фотографии, записи периода твоей курсантской жизни.  Они нам дороги, так как напоминают и о тебе, и о нашей жизни в те годы. К сожалению, почему-то письма  только первого периода твоей учебы.  Видимо, вначале своей учебы, пока ты становился на ноги, отвыкал от домашней жизни, грустил и скучал по дому, писал часто и помногу.  А уж, встав твердо  на ноги, стал писать реже и рациональнее, по мере необходимости, с твоей точки зрения.

Мы с мамой снова перечитали эти письма. Они несколько наивны, восторженны, но честны и искренны. Во многих ты отвечаешь на наши вопросы, споришь с нами, отстаиваешь свою точку зрения (О песнях Высоцкого и др.). Мы понимали  разумность твоих доводов,  хотя и вносили свои поправки. Мы хотели, чтобы ты стал настоящим Советским человеком, воином, в полном смысле этого слова, то есть искренне беспокоились за твою судьбу.

В одном из писем, в связи с поступлением Татьяны в институт ты пишешь: «Мне даже не верится: двое из одной семьи поступили, и куда?!!»  Да это было так.  Ты и Татьяна поступили в высшие учебные заведения по своему выбору и желанию и безо всяких связей и знакомств, как это принято сейчас.  Твое восклицание в письме было искренним. А уж для нас-то, тем более был приятен факт вашего поступления в ВУЗы.

Годы вашей учебы в ВУЗах вообще не были легкими для нас.  Переживаний было много. И еще. Факт  остается фактом: лучшее пальто у твоей мамы было сшито из отреза выданного мне на обмундирование.  И вовсе не из-за красоты и качества материала, просто нам приходилось экономить. Но сейчас мы вспоминаем только светлое и хорошее из того периода.

В твоих письмах  много юмора (особенно в карикатурах) –  это хорошо, духом ты не падал, но есть и излишняя хвальба, присущая молодым, но оставшаяся у тебя в какой-то мере до сих пор.

А помнишь ли ты, Саша, свой отъезд в училище? Он был совершенно неожиданным для нас.  Ты поехал в училище на другой день после выпускного вечера в школе. Я в это время находился на учебных сборах в Минске.  Мать одна тебя собирала и отправляла, плакала всю ночь. А я, находясь на сборах и получив сообщение по телефону, просидел всю ночь на вокзале и рано утром встретил твой поезд и тебя.

Такое не забывается.

Мой первый приезд в Ригу.  До слез было жалко смотреть на тебя и Женю Александрова, таких неприспособленных к жизни, птенцов, вылетевших из родительского гнезда. Фотографии, которые я сделал тогда, об этом напоминают. Всмотрись в них.

Не хочется вспоминать о втором приезде, но он был. К твоей чести скажу: у тебя тогда хватило силы воли и твердости, чтобы остаться на избранном пути.

У нас были радости встреч с тобой и Татьяной в каникулы, горечь расставаний  с вами. И бесконечное ожидание писем, весточек от тебя…

…Доброго здоровья тебе, сынок, Татьяне, вашим деткам, вашим внукам, счастья вам и благополучия!

Не забывайте нас, пишите и приезжайте.

Обнимаем тебя.

Твои мама и папа».

 

Вот такое вот письмо-напутствие я получил от отца, спустя двадцать лет после поступления в Рижское высшее командно-инженерное краснознаменное училище имени С.С.Бирюзова.

Конечно, отъезд в училище не был случаен. Отец, говоря о неожиданном убытии в Ригу, имел в виду время отъезда для обучения в ВУЗе.  Действительно это было нежданно. Весь вечер и ночь выпускного  торжества,  мы с одноклассниками провели радостно и весело.  С песнями, шутками, смехом  мы гуляли на улицах города.

Я в эту ночь оставался у своего одноклассника Толи Чуянова, так как в тот период наша семья жила в Приборе, небольшом городке в двадцать километрах от Гомеля, и домой ночью мы с сестрой не могли попасть, мобильников тогда не было. Так вот, я ночевал у Толи, а Таня у подруги, Павловой Татьяны.   Уже поздно ночью, мама Толи сказала, что мне надо быть на вокзале к такому то времени.

Выбор военного поприща для меня, конечно, не был случайным. К этому  я шел, видя перед собой пример отца, офицера Советской Армии, стройного, подтянутого, умного, эрудированного.  Видя его  сослуживцев, их семьи, их дружбу, взаимное уважение …  К этому я шел, видя, как мама заботится об отце, всячески оберегая его в недолгие часы отдыха после службы, отстраняя его от бытовых проблем семьи. Поверьте, в те годы их было немало.  Мама всегда провожала отца на службу, с гордостью смотрела вслед молодому красавцу-офицеру. А отец, служа в армии, всегда был молод. С радостью, а порой и со слезами, если разлука была долгой, она встречала отца со службы.

Спустя много лет я понимаю, что весь семейный уклад в нашей семье вел меня в армию.

Готовила к службе в армии меня и сама атмосфера той жизни в середине шестидесятых годов. Мало кто на бытовом уровне в это время анализировал послевоенную безработицу среди военных, переизбыток офицеров после войны, хрущевские сокращения.  Перед глазами всегда был красавец военный в форме, подтянутый, улыбчивый, сильный смелый. Девчонки стаями кружили на танцах в домах культуры, особенным спросом пользовались билеты на вечера отдыха в Дома офицеров. Офицеры форму носили молодцевато, большинство не снимало ее и за воротами КПП. У многих в те годы одеждой выходного дня была парадная военная форма. Вот такое время было.

Отец много мне рассказывал о своей службе, много было интересных повествований, даже баек об армейских буднях и  солдатских похождениях.  Среди друзей отца было немало фронтовиков, их рассказы также были захватывающе интересными для меня.

Впрочем, отец понимал, что просто отвести меня в военкомат и самому выбрать для меня училище, было бы неправильно. Он давал возможность мне посомневаться. Иногда, мне кажется, даже провоцировал меня разговорами об институте, гражданской жизни, дескать, свобода, всегда дома, при родителях. А что, заманчиво!

Однако когда пришло время выбирать, сомнений у меня не было.  Иду в военное училище. Но вот куда конкретно, здесь уж совет отца был крайне необходим. Батя, будучи по подготовке военным артиллеристом, подсказал мне, что наиболее перспективным представляется учеба в высшем инженерном училище, а военным профилем может стать артиллерия и ракетные войска.    Этим параметрам соответствовало Рижское ВКИКУ.

Июль 1966 года. Рига.   Улица Вальню, 5. Здесь было место сбора абитуриентов. Сданы документы, определены учебные группы  и началась подготовка к экзаменам. Жили мы в корпусе 6 (СК-6), который находился на ул. Кришьяна Барона у  бассейна и спорткомплекса «Даугава».

В течение двух недель в учебном корпусе на  улице Муйтас, (УК-1) мы сдавали  вступительные экзамены. Экзаменовали нас по четырем предметам: физика, математика (письменно и устно) и русский язык.  Конкурс был примерно  6-7 человек на место. Проходной бал по первым трем экзаменам, по ним в основном  мы и оценивались.  Чтобы поступить, нужно было набрать не менее 11 баллов.  Барьер этот с минимумом необходимых оценок я преодолел.

Ура!!! ЗАЧИСЛЕН!!!. 

28 июля нас переодели в военную форму, а 29 июля курс переехал на  загородную учебную базу,  в Лиласте, на Рижском взморье.

Приказом начальника училища генерал-лейтенанта Новикова В.А. № 315 от 1 августа 1966 года мы были зачислены слушателями 1 курса факультета № 1 РВКИКУ имени С.С.Бирюзова. Начальником лагерного сбора был назначен полковник Сорока А.И. – заместитель начальника факультета № 1.

Разместили нас в палатки. Спали на нарах. Матрацы, одеяла, подушки, простыни. Все чистенько, аккуратненько. Подъем, зарядка, умывание, самоподготовка.  Наряды дневальными по городку, в столовую. Кино в выходные. Все ново, но серо и быстротечно. Лег, встал, подготовка. Опять лег, встал, опять учеба…

Почему-то  вспоминается первый наряд  в столовую. Причем вспоминается буквально до мелочей. 

Какие ассоциации связаны со столовой? Правильно, много мяса и компота. Здесь же оказалось много тарелок и картофеля, который надо чистить, а еще километры пола, который надо тщательно вымыть, и не один раз. В столовке в этот период питалось несколько тысяч абитуриентов, слушателей и солдат. В общем, мяса действительно было много и макарон, и рыбы, и хлеба с компотом, но кушать,  почему то уже не хотелось. А самое обидное было то, что в этот первый наряд  старшина не назначал, а спросил: «Кто хочет в наряд по столовой».  Ну да ладно, всё, когда-нибудь, надо попробовать, тем более в первый раз.

Памятен и момент получения первого личного оружия. Это был автомат АК-47.  Натирали мы его от души, маслица не жалели, дерево тряпочной полировали,  любили, ну прям как свою подружку. Помню гордость  прямо через край. Письмо отдельно по этому поводу домой написал - это была ОДА любимому детищу! 

Здесь в Лиласте нас познакомили и с более интересным оружием. В   сооружении под интригующим названием «двойка», мы впервые увидели стратегическую ракету, изучению практики работы на которой, плюс другие предметы нам предстояло посвятить долгих (как мы думали тогда) пять лет.

Памятным был день присяги  27августа. Жара, солнце печет нещадно, а мы, обливаясь потом,  с автоматами на груди ждали своей очереди к столу, где начальник курса принимал присягу и предоставлял право подписи на листе о приеме присяги. Кое-кто, кстати, от жары в обморок упал, помню, одним из них был Витя Кудинов, наш будущий отличник.

Ничего, этот этап также пройден.

И вот мы переезжаем в Ригу, размещаемся на улице Иманта Судмаля, д. 34. Это СК-7 (спальный корпус), где предстояло прожить нам долгие годы. Жили мы на 5 этаже, на 4  размещался 1 курс факультета № 2, на 3 этаже – учебные отделения старших курсов. На 1 и 2 этажах был клуб училища. Питались в столовой напротив учебного корпуса №1.

Так прошел первый месяц наших военных будней. А впереди еще долгие пять лет учебы и службы.

Что такое  Рижское Высшее командно-инженерное училище?  С высоты сегодняшнего дня я вполне ответственно могу сказать: наше училище уникально. Уникально, прежде всего, своей славной,  и  трагической  судьбой.  Поясню.

Уникально тем, что за весь период своего  существования оно готовило офицеров  различных  войсковых специальностей. Что общего в подготовке артиллеристов морской обороны, офицеров ракетных войск стратегического назначения и политработников звена рота – батарея?  Да только то, что это были офицеры и только. Учебная база, преподавательский состав должны были соответствовать заявленной специальности.  И  училище прекрасно справлялось с задачами, возложенными на него.

Я читал о прекрасной учебной  базе морского училища береговой обороны (так величалось наше училище до1958года).  По рассказам выпускников, уже политфака, после 1977 года, слышал лестные отзывы об условиях  учебы в стенах  политического училища (РВВПУ).  Но и сам учился в инженерном училище (РВКИКУ).

База для подготовки  офицеров ракетчиков была идеальной. В Лиласте, где находился  дивизион учебно-боевого обеспечения (ДУБО), были  созданы  полноценные стартовые площадки, служили офицеры и солдаты, создавая для нас абсолютно реальные условия боевой жизни и подготовки РВСН.   В учебном дивизионе мы находились много времени, впитывали в себя все навыки и знания службы ракетчика. В стартовой батарее около пятидесяти военнослужащих, офицеров, старшин, сержантов и солдат.  Так вот, за годы учебы мы работали всеми номерами пусковой установки, наверно кроме комбата и старшины. Мы наизусть знали одиннадцати листовку (схему работы агрегатов и электрооборудования ракеты), изучили досконально  всю технику  батареи. Так что  специальная подготовка  у всех выпускников была прекрасной.

Когда я прибыл после училища лейтенантом в полк,  комбат Стеценко, узнав, что я из РВКИКУ сказал: «…а что тебе готовится, сдавай через неделю на допуск к боевому дежурству, все рижане подготовлены в училище прекрасно…». Ну не за две недели, но за двадцать дней я был допущен к работе в составе стартовой батареи.

Так что, кто бы ни был среди курсантов или слушателей, как нас называли в период учебы: моряки, ракетчики или политработники, государством были созданы идеальные условия для полноценной базовой подготовки офицеров войск.  И училище, благодаря усилиям командования, преподавательского состава, инженеров, политработников, со своими задачами справлялось прекрасно.

Кто нас готовил.

Прежде всего, слово о командирах. 

В 1967 году училище возглавил фронтовик, орденоносец, генерал майор Березняк.  Уже в возрасте  тридцати девяти лет Николай Иванович командует  Кармелавской ракетной дивизией, одной из первых в ракетных войсках стратегического назначения. Свой талант воспитателя, командира, фронтовой опыт Березняк успешно использует в деле воспитания будущих офицеров РВСН. Позднее Николай Иванович, защитив диссертацию, стал кандидатом технических наук, доцентом. С 1973 года возглавил Военно-инженерную академию им. А.Ф. Можайского.

Начальником факультета был Пасмуров Яков Дмитриевич, выпускник Севастопольского училища береговой обороны Военно-Морских Сил РККА.  Участник Великой Отечественной войны с августа 1941 года до ее последних дней. Начинал войну помощником начальника штаба Новороссийского оборонительного района по артиллерийской разведке. Особенно отличился, будучи начальником берегового отряда сопровождения Дунайской военной Флотилии.  Участвовал в освобождении Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии, Чехословакии и Австрии. Успешная боевая деятельность отряда под командованием майора Пасмурова Я.Д. пять раз отмечалась в Приказах Верховного Главнокомандующего. Сам Яков Дмитриевич награжден семью боевыми орденами и избран Почетным гражданином города Братислава.

Заместителем Пасмурова был Сорока Александр Иванович, так же выпускник КАУБО.  С 29 октября до 19 ноября 1941 года в составе курсантского батальона участник Героической обороны Севастополя. Участник обороны Советского Заполярья. С 1949 года до увольнения из Вооруженных Сил, в 1972 году, проходил службу в Рижском КАУБО ВМФ, а после его реформирования – ВКУБА ВМС и РВКИКУ им. Маршала Советского Союза Бирюзова С.С. За годы службы в Вооруженных Силах СССР награжден двумя орденами Красной Звезды и орденом «Отечественной войны» II степени.

Набирал наш курс подполковник Дроздов Григорий Фомич, мудрый, опытный командир и воспитатель. 

Каждый наш выпускник с благодарностью вспоминает офицеров, которые воспитывали нас: Лупандина Петра Ивановича, Иванова Станислава Васильевича,  Курносова Игоря Львовича, Бороду Петра Михайловича. Мы верили этим людям, уважали их. Они в свою очередь все свое сердце и душу отдавали нам,  будущим офицерам.

Учили нас люди с богатейшими профессиональными знаниями и опытом. Те, кто имел свои научные трактаты,  своих учеников, а порой и свою школу.

Посмотрите эти имена.

Бургвиц Александр Георгиевич, доктор технических наук, заслуженный деятель науки и техники РСФСР, заслуженный изобретатель СССР. Научные интересы Бургвица А.Г.: гидродинамическая теория трения и разработка ее разделов с учетом инерционных процессов, пневмоавтоматика. Автор двух монографий, 125 научных статей.

Академик, доктор физико-математических наук Кирко И.М., доктор физико-математических наук Пекелис А.С., профессор, доктор  физико-математических наук Плоткин Б.И., заслуженный деятель науки Лат. ССР, доцент, кандидат  исторических наук  Мокеев П.В.,  доцент, кандидат технических наук  Саяпин В.И., доцент, кандидат химических наук Крымова Л.П., доктор философских наук Зуев К.Е.

Военную науку преподавали также вполне авторитетные и заслуженные люди.

Прежде всего, я хотел бы познакомить вас с биографией отца моего друга Ступакова Юрия. 

Ступаков Николай Акимович  возглавлял в училище одну из ведущих кафедр. Представьте себе, этот человек в двадцать два года был уже заместителем командира полка, майором. Прошел всю войну, был дважды ранен. Награжден орденами «Боевого Красного Знамени», «Красной Звезды», «Отечественной войны 1 и 2 ст.», 28 медалями, в том числе, шестью боевыми. Я горд, что лично был знаком с этим замечательным человеком.

Военные и специальные кафедры, отделы и лаборатории возглавляли заслуженные офицеры, ученые, грамотные специалисты. С такими людьми тяжело было учиться, но знания они давали весьма добротные.

Но при всей очевидной успешности училища, особенно контрастна его судьба в девяностые годы. 

В 1992 году училища не стало.

30 июня 1992 года в результате политических событий конца 80-х – начала 90-х годов училище расформировано.

Расформировано.

Одно слово, но за ним судьбы людей и, что обидно особенно, забытая государством его история и его люди. Всё. Нет училища. И плевать на то, что где то  в Севастополе немощные старики в военно-морской форме, плачут, вспоминая  в День Победы родное Краснознаменное училище береговой обороны. Что сотни офицеров, связавшие свою судьбу с училищем в Риге, скитались по России, кто в Питере, кто в Серпухове, это еще отличные варианты, а кто в иных городах России в поисках работы.

Что, поминая судьбу родной альма-матер, видя сытые физиономии  «гениев перестройки», матерятся и чертыхаются десятки тысяч  выпускников-ракетчиков.

Всё побросали в Риге, здания, прибалтийскую базу, за бесценок отдали технику. Хорошо хоть Знамя училища не продали.

Вот она, история. Через жизнь, сердца людей, по живому.

История этого не простит.

 

Однако вернусь к нашей учебе.

Училище наше было размещено идеально комфортно для слушателей, трудновато для преподавателей,  проблемно для руководства  и, видимо, накладно для жителей Риги и местных властей.

Представьте себе, несколько шикарных огромных корпусов в центре старой Риги. Да тут выйти не успеешь: вот тебе драмтеатр, а вот вокзал, набережная Даугавы, по ней мы с голым торсом бегали по утрам на зарядке, памятник латышским стрелкам,  Рижский политех,  Домский собор  и т.д. и т.п. Все, как сейчас говорят, в шаговой доступности.  Но это для нас.

Командирам, конечно, это головная боль, ведь из корпуса в корпус идти надо пёхом по всей Риге. В столовую так же переход, для кросса вообще надо к лесу на трамваях ездить.

Вот в такие условия мы прибыли в наш главный корпус. Я уже говорил, он располагался на набережной, был в двух шагах от центра и был нам удобен.

Распорядок дня формировался для такого коллектива, а было нас на курсе более 134 человека, впервые.  До 1966 года училище готовило офицерские инженерные кадры из числа офицеров, имеющих среднее образование, и лишь одно отделение было составлено из слушателей из войск и поступивших после школы, а это чуть более двадцати человек. А здесь более сотни.

Конечно, весь уклад жизни только формировался.  Прежними традициями училища была высокая ответственность слушателей в учебе, огромная тяга к инженерным знаниям, стремление их к получению максимальных практических навыков ракетного дела.  И человеческий материал здесь был иной: тридцатилетние офицеры, большинство с семьями, серьезные, зрелые люди.

А с 1966 года пришли пацаны, только что бывшие школяры. Надувай щеки, не надувай, вчерашнего школяра  всегда видать. Молодо зелено.

Помню, как нас одевали. В огромную шинель можно было два-три раза завернуться, из воротничка торчала тощая гусиная шея с ушами.  Сапоги били по икрам при ходьбе. Смех. 

Сеня Курилин решил сфотографироваться в новенькой  форме.  Так вот, чтобы как то совместить шею и ворот, сзади между шеей и воротником гимнастерки ему вставили  спичечный коробок. Ничего, получилось неплохо, вполне геройская серьезная мордочка.

Получив обмундирование,  большинство ребят бросились с помощью иголки и нитки подправлять одежду. У нас ведь не было Зайцевых и Юдашкиных, это сейчас спецы военную одежду делают удобной и красивой, а тогда мастеров, кроме, пожалуй, бывших солдат и кадетов, не было, а потому зрелище на очередном построении курса было и жалким и уморительным, кто как мог, ушился. Старшина курса, курсовые метались с ножницами вдоль строя и распарывали наши «дудочки - галифе» и укороченные гимнастерки.

Через пару недель кое-как обстановка устаканилась, и мы стали привыкать  к  своему новому облику.

Начали мы понимать и где мы учимся. За скромной вывеской училища мы увидели то, о чем говорят шепотом, что не всем дано знать и что нас значительно повышало над всеми нашими одноклассниками и домашними.  Оказывается, мы пришли учиться в училище ракетных войск стратегического назначения, самые режимные и закрытые войска.  Понимание всего этого поднимало нас в своих же глазах. Мы уважали и любили себя.  

На летчиков, сухопутные войска, танкистов, а многие наши одноклассники учились и служили именно там, мы смотрели свысока и без особого уважения.  Мы ракетчики!!!!   Стратегические.  Мы это уже начали понимать.

Вместе с тем за пониманием этого, пришло и понимание особой ответственности и сложности будущей профессии. Хоть и единицы, но появились  те, кто видел, что  свободы не будет,   надо тикать. Сейчас, по прошествии четырех десятилетий, стал понятен огромный отсев на первых курсах.  10-15 процентов первокурсников под различными предлогами ушли на гражданку, в войска, через медицинскую комиссию  и т.д.

Так вот, теперь об учебе.

Представьте себе, вчера преподаватель видел перед собой вполне зрелого человека, среди слушателей были в основе своей старлеи и капитаны, а тут вчерашний школяр, с его гримасами, ужимками, соответствующими его восемнадцати, девятнадцати годам. Ох, и тяжело было нашим преподавателям. А среди них доктора, профессора с международным именем, званиями, собственными научными трудами.  Да и  робели мы, откровенно говоря.  Так что незачеты, двойки сыпались как из рога изобилия. Командиры ругали нас, заставляли заниматься дополнительно.

Офицеры, обучаясь в училище и имея определенный опыт, как житейский, так и подготовки к экзаменам и другим формам контроля знаний, нас по результатам конечно превосходили. Что мы могли. Лежит перед тобой учебник на пятьсот листов, а через три дня экзамен. Если ты пропускал занятия, неважно спал ли ты на лекции или в наряде был, и чего-то не понял, тебе капец. Назубок поднять такой материал невозможно. Уже потом, спустя много лет в академии я знал, как материал учить глазами, ушами, даже жестами, а не только памятью. А здесь, на первом курсе…

И вот он первый шок.

Активно занимаясь, спортом, выступая в художественной самодеятельности, порой пропуская самоподготовку, к летней сессии 1967года я подошел практически не готовым. На экзаменах  получил подряд три неудовлетворительных оценки и в считанные дни оказался за воротами училища.

Это бы настоящий шок.

Подумать только, я и отчислен по неуспеваемости!!!

Земляки довольные, счастливые уезжали на каникулы, а я за воротами училища.  Надо было что-то предпринимать. Для начала я попросил своего товарища, Женю Александрова сказать отцу, что я остался добровольно поработать в учебном лагере училища. Для себя же принял решение: не уеду, любыми путями продолжу обучение. Записался на прием к начальнику факультета Пасмурову Я.Д.

Дело в том, что отчислили тогда не одного меня, а целую пачку моих коллег, большинство уехали домой. Со мной остался Сеня Курилин, мой коллега по двойкам, Юрин Игорек и Юдин, был еще кто-то пятый, но запамятовал фамилию.

Яков Дмитриевич вызвал начальника курса Ананько, послушал его мнение по поводу возможности дальнейшего нахождения нас в стенах училища и решил: «переведите их в подразделение обеспечения, пусть служат и поступают в училище на общих основаниях». Какое это было счастье…

Через пару дней меня вызвали к начальнику курса, захожу, а у него в кабинете сидит отец, дружбан мой Женька все же рассказал, что со мной произошло. С отцом мы провели целый день, долго и много говорили, гуляли, размышляли о будущем. Повзрослел я за эти дни значительно, а авторитет бати, который был и так был для меня незыблемым, стал еще большим. Экзамены я сдал, балл был проходной.

Так я стал слушателем первого курса первого факультета набора 1967 года. Поступая позднее в академию, обучаясь, я, подходя к экзаменам, вспоминал свои первые двойки, то свое состояние и порой переживал, смогу ли я нормально сдавать экзамены, но все было в норме. Тот первый шок стал для меня хорошим уроком  в жизни. А академию я окончил с отличием и золотой медалью.  Но об этом позднее.

Таким образом, я пошел второй раз в первый класс.

Новый коллектив, новые люди, новые отношения. В силу своей коммуникабельности я не был один, коллектив принял меня, друзей особых не было, но общался со всеми на равных. С прежними друзьями по учебе виделся  редко, программы обучения были разными, да и нагрузка на ребят на втором курсе возросла. 

Началась притирка. Первые дни, недели учебы мы представляли собой одну общую серую массу, однако через пару месяцев появились обособленные компании, выделились лидеры, тихони и молчуны, говоруны и шутники. Ну, видимо, как и в любом коллективе.

Прошло уже сорок пять лет с тех первых дней учебы в новой среде,  и сейчас все видно ярко и незабываемо. Тем более что судьбу более чем восьмидесяти процентов однокурсников я знаю и в эти дни.

Что особо отложилось в памяти? Кто мои однокурсники, как сложилась их судьба, мои отношения с ними и к ним?

На фоне общей серой массы с первых дней, особенно на курсе выделялись суворовцы, «кадеты», как называли их все. Немного их было: Саня Андрианов, Иван Громыко, Гена Нефедов, Саня Боровиков, Серега Кочубеев, Коля Лобанов, Гена Карпов, Николай Шубин.

Не могли они не выделятся. Суворовцы тех лет со второго класса уже жили единой мальчишеской дружной семьей, это позднее в СВУ брали после седьмого класса. А эти были настоящими кадетами.  Форма на них сидела вроде бы небрежно, но с каким-то особым шиком, свойственным только им, кадетам.

Таким мы увидели впервые Андрюшу Ахтина, выпускника Калининского СВУ. Красавец, светлые, немного в рыжину  вьющиеся волосы, легкий румянец на щеках. Этот был особым щеголем. Так носить гимнастерку и пилотку не мог никто. Андрюша говорил: «я со второго класса в этой шкуре, научился носить…». И мы ему верили.  Под стать ему были Саша Андрианов, Кочубеев и другие ребята.

Кадеты были чрезвычайно разносторонне образованы и подготовлены.

Саша Андрианов с золотом окончил учебу в СВУ, образцом в подготовке он был и в училище. Сложно даже понять, как человек мог в течение пятнадцати лет учебы (школа, СВУ и училище) иметь только отличные результаты по предметам. Это же столько лет надо, не расслабляясь, работать над собой.

Умницей были Гена Карпов, Ваня Громыко. Помню послушать, как на немецком языке говорит  Ахтин, сбегался весь курс. Берлинский прононс, скорость речи, языковой запас выделяли в нем настоящего немца. На Андрюшу равнялись, хвастались родным и друзьям таким соучеником: «А вы знаете, он так шпарит по-немецки, ну прямо Ганс какой-то…».

Спорт в любой молодежной среде того времени был почитаем. Кадеты и здесь были впереди. Кочубеев был кандидатом в мастера спорта по стрельбе, Ахтин  КМС по фехтованию, Нефедов был классным боксером, под стать ему был и Саша Боровиков. Колька Лобанов  и Шубин были гимнастами.  Представляете, как они превосходили нас, сокурсников.  Мы ведь в основе своей были дворовыми футболистами.

Кадеты как никто были дружны.  Ну,  прежде всего, первые месяцы учебы они жили как бы одной семьей.  В столовой  они размещались за столами рядышком. Их кровати  в казарме располагались поблизости.  Это уж потом с годами учебы они растворились, но и то это произошло так, как будто бы к ним в компанию пришли сокурсники.

Их дружба заключалась и в том, что по любой проблеме, конфликту, а они, безусловно, были, кадеты мгновенно собирались в кучку, и эта кучка была самой могущественной силой на курсе.

Кадеты были настоящими лидерами  в коллективе курса. Я уже говорил о Саше Андрианове. Его скромность, простота, острый ум просто на голову поднимали его над курсом. Естественно и в комсомольской организации и в партийных делах Александр был впереди все годы учебы на курсе. 

Лидером был наш Саша Боровиков. Его, выпускника Ленинградского СВУ, почитал весь курс. Прежде всего, как и всякого нашего кадета, ну и конечно, за его острый юмор, смешливость, талант быть своим в любой компании, но при этом оставаться самим собой. Звали его Жози. Из кадетки это имя, иль прилипло уже в училище, вряд ли вспомнишь, но вот такое вот странное и вызывающее улыбку имя.  

Жози был чрезвычайно трудолюбивым и работоспособным юношей. Учился легко, способности проявляя буквально во всех дисциплинах, и спал спокойно перед экзаменом и сдавал экзамены с улыбкой, быстро, непринужденно. В его голове вынашивалось и рождалось бесчисленное множество блестящих идей и технических решений, которым еще предстояло жить.

Коля Шубин своим был не только в третьем отделении. Уважал и почитал его весь курс. Спорщик он был потрясающий. Помнят Шубина и как борца за справедливость. Причем, если в споре двое не могут прийти к единству, когда рядом был Шуба, его авторитетное и аргументированное мнение, позволяло спорщикам договориться. Любил он, кстати, и создать спорную ситуацию на ровном месте. И тогда надо было смотреть на хитрющие Колькины глаза, вот уж он радовался. Его пьянила сама атмосфера спора, умение мгновенно найти аргументы, читать мысли спорящих. Угомонить в этой ситуации мог только Чертков: «А ну сынки, разойдись! Марш по койкам…».

Знал все и обо всем. Суждения его не всегда были точны, или, прямо скажем, верны, но это были его суждения, за них он и боролся. На его захватывающие словесные  дуэли ребята шли как на концерт.

Кстати о  концертах.  В то время любимое времяпровождение многих были курилки, углы казарм, подоконники, где можно было присесть и послушать курсовых гитаристов.  Так вот лидером этих посиделок на курсе был Коля Шубин.  Взял Николай гитару, двинулся к избранному местечку и потянулся, потянулся за ним народ. Пример наших гитаристов, а среди них были еще Серега Харун, Савкин, Раизин, Шамин, я, был заразителен. К третьему курсу не меньше четверти наших слушателей, уверенно бренчали на гитарах.  Были и такие  как Игорь Васильев.  Медведь ему на оба уха не то что наступил, вообще вырвал, слух у пацана напрочь отсутствовал, но играл он переборами на гитаре довольно сносно.

Вот такой рассказ о наших кадетах.

Какова их судьба?

Иван Иванович Громыко и Гена Нефедов, уже в первые годы учебы комиссовались, связи у меня с ними нет.

Саша Андрианов живет в Питере.  С золотой медалью закончив обучение и, обладая правом выбора, он избрал карьеру военного ученого.  Сначала некоторое время служил в дивизионе учебно-боевого обеспечения в Лиласте. В 1977 году поступил в адъюнктуру по кафедре 14 РВКИКУ.  Работал на различных должностях на кафедре. Вел большую научную деятельность. Участвовал в государственных испытаниях защитных сооружений на Семипалатинском полигоне в 1979 и 1981г.г. В 1984 году стал кандидатом технических наук. Имеет много изобретений, более 40 опубликованных научных и учебно-методических трудов. С 1991года доцент. В 1992 году, после расформирования училища,   был переведен в ВИКИ им. А.Ф.Можайского на преподавательскую работу.  Полковник в отставке.

 Саша и сегодня активен, он член Совета Санкт-Петербургской секции ветеранов Рижского училища. По-прежнему увлекается спортом: зимой на катке и лыжах,  летом на теннисном корте. Теперь уже с внуками.

Ахтин. Окончив РВКИКУ, Андрей был направлен в Читинскую армию, поселок Дровяная. Служба и карьера не сложилась, Андрей попросил о переводе в другой вид войск. Был переведен в штаб Забайкальского Военного округа. А.Ахтин уволился в 1986 году. Некоторое время жил в Риге, затем по семейным обстоятельствам переехал в Подмосковье. В 1999 году трагически погиб. На похоронах из наших присутствовали Витя Денисенко, Петя Крамаренко и я. Отпевание прошло в небольшой подмосковной церквушке. Ему было чуть более пятидесяти лет…

Трагична судьба Александра Боровикова. По выпуску уехал Саша на полигон Капустин Яр. Служил здесь до 1974 года. По состоянию здоровья вынужден был проститься с армией. Приехал в Ленинград. Продолжительное время работал во ВНИИЗЕММАШ. Знания, армейский опыт, природный талант Жози получили в институте дальнейшее развитие, он становится начальником одной из ведущих лабораторий, в 1980 году защищает кандидатскую диссертацию. К сожалению, Саша серьезно заболел. Перенес операцию головного мозга, после тяжелой и продолжительной болезни в августе 2001 года Саши не стало. Похоронен  на Южном кладбище в Санкт-Петербурге.

Еще одного кадета мы потеряли. В возрасте 59 лет ушел из жизни Шубин Николай Николаевич. Каким он остался в нашей памяти?!  Как и все наши кадеты, умницей, прежде всего. Учился с желанием, с особым каким-то удовольствием. Казалось ему все предметы легко достаются, но понятно, что это, прежде всего, наследие СВУ, где ему привили систему получения знания, он ей и хорошо пользовался. Кстати позднее, уже в войсках, именно системность знаний, аналитический талант, позволили Николаю работать в научно-техническом комитете управления начальника космических средств Министерства обороны. Так что, к передовым позициям нашего научного, военного космоса Шубин приложил руку. Службу Николай завершил в Москве, в звании полковник. И на гражданке его неуемная натура рвалось, искала выход. Он много работал, инженерный талант помогал. Надо было семью кормить, годы были такие. Надо думать, надорвал он себя. В 2008 году мы потеряли нашего Николая.

Сережа Кочубеев живет в Подмосковье.  Долгое время после войск работал в центральном аппарате ГУРВО РВСН. Подполковник в отставке. И его  не миновала горечь утраты. Он потерял сына. Это печальное событие  как-то надломило Сережку. На наших встречах мы это чувствуем.

Коля Лобанов.  В   1972 году был направлен в Новосибирскую дивизию, где служил на должности начальника расчета, затем перешел на политработу. В 1978 году поступил в ВПА им. В.И. Ленина. Кстати мы учились с ним на одном курсе  и жили по соседству. Моя дочь Женя в одну группу детсада ходила с его  Мишаней. С 1981 года Николай Григорьевич служил на различных политических должностях в Бологое, Островском и Павлодарском учебных центрах. В 1992 году переведен в Капустин Яр, где в 1999 году завершил службу в звании полковник.  Награжден орденом «За службу Родине в Вооруженных силах 3 степени», памятными и юбилейными медалями. По-прежнему трудится. Активен, бодр, радуется успехам сыновей. Горячо любит внуков. С ним я часто перезваниваюсь.

Была еще одна категория моих коллег по училищу. Об этих людях я тоже хотел бы сказать особо.  Это слушатели, поступившие в училище из войск.  Было их немного, чуть более десятка. 

Поначалу между ними и основной массой абитуриентов, а затем слушателей, чувствовалось некоторое отчуждение. Где-то это проявлялось в излишнем высокомерии бывших солдат. Дескать, мы то уже лямку тянули, мы то службу знаем!  С нашей стороны: потягайтесь с нами в учебе, что, забыли в своих казармах математику и физику? Так то!

Конечно, тяжело ребятам было вспоминать школу после года, а то и более, службы в армии.  Нагляделись мы, как они пыхтели в классах. Однако скидки на армейскую службу не было, и поступили те из срочников, кто набрал проходной балл.

С первых дней учебы, эти люди стали играть весьма ощутимую роль в наших судьбах. С учетом опыта службы, большинство из них стали младшими командирами, а старшина Миша Лапин, стал старшиной курса.  В.Чертков, В.Астапкин, В.Ткаченко были назначены командирами учебных отделений. Строевыми отделениями командовали В.Юрченко, С. Куприенков, В.Фомин, В.Болгарчук.

С особым теплом я вспоминаю Мишу Лапина.  Миша Лапин прибыл в училище самым, пожалуй, опытным и возрастным абитуриентом. За плечами был почти двухлетний срок службы в войсках, и звание, самое высокое для рядового состава – старшина. Когда Миша одел форму слушателя, погоны у него аж золотились, просвет не был виден. Ну, прямо царский генерал!

Он сразу стал старшиной курса, для нас это получилось как  само собой разумеющееся. Старшину Лапина слушались все, не было никого, кто в курсовых делах, мог бы ему возразить. У него даже свое место в канцелярии начальника курса было. С весом и авторитетом Михаила считались наши офицеры. Если старшина отпускает в увольнение, или запрещает выход в город, никто не смел оспорить его решение у офицеров.

Что это? Феномен Лапина?! Да нет, это уважение справедливого решения старшины.

Боялись ли его?

Вопрос.

Конечно, если ты с душком после города возвращаешься в казарму, а было и такое, лучше проскользнуть мимо, но уж ежели попался … Будь добр, объяснись. Миша поймет, если ты отметил день рождения или был у друга на свадьбе. Поймет, но не спрячет тебя, а отмодулирует как положено и отправит в койку. Да поутру еще мозги прочистит. И тебе реально стыдно перед старшиной. При всей своей строгости Лапин был обаятельным человеком. С ним было приятно общаться, он по учебным вопросам не был силен, а потому не раз шел к нашим лучшим ботаникам, и ему никто никогда не отказывал в помощи.

Таким он был, наш первый старшина.

Вполне закономерно, что по завершению учебы, его оставили в училище. Для начала он был направлен в ДУБо, в Лиласте, где трудился почти четыре года, а в 1976 году вернулся в училище уже курсовым офицером.

Знание казармы, духа слушательского, позволили ему вскоре стать начальником курса, далее заместителем начальника факультета. Михаил Иосифович стал полковником. Труд Лапина отмечен правительственными наградами, он награжден орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах 3 степени», медалями и многими памятными знаками.

К сожалению, Миша рано ушел из мира сего. После продолжительной болезни, в 1992 году он умер. Похоронен в Риге. У него осталось много друзей, это и сокурсники, товарищи по работе, но, пожалуй, самый большой отряд, это его выпускники. Они часто встречаются, поминают своего командира, теплыми словами говорят о нем. И мы, его сокурсники, всегда будем помнить нашего старшину Лапина Михаила Иосифовича.

Командир третьего отделения  сержант В.Чертков.

Петрович, был, пожалуй, самой колоритной фигурой нашего курса. Это первый и единственный наш генерал!

В училище прибыл из войск, уже имея богатый опыт армейской службы. Высокого роста, плотный, шумный, он любил быть в центре внимания, и ему это удавалось. Нет, не искусственно, а как-то само по себе. Там где Володя, там ребята, там шутливые пересмешки, там живое общение. Сокурсники любили его. Учеба на первых порах тяжело ему давалась, ведь после школы была служба в армии, но мужики с удовольствием ему помогали.

К середине учебы как-то все подровнялись, и Чертков в том числе, а в кое-каких науках Володя уже и лидировал. С ним считалось командование и факультета, и курса. Недаром в выходные, по просьбе начальника курса, или курсовых офицеров, Володя частенько оставался ответственным. И был порядок, причем естественный. Надо сказать, эту инициативу - доверия младшим командирам, именно по нашей практике, потом внедрили в училище.

Опыт работы старшиной курса, опыт, полученный в армии, знания, накопленные в училище, помогли Владимиру Петровичу в войсках. Карьерный рост был стремителен: батарея, заместитель командира дивизиона, академия  Дзержинского. С 1977 года Чертков в Читинской армии, служил в Дровяной командиром дивизиона, начальником штаба полка. С 1982 года в Оренбургской армии – командир ракетного полка, заместитель командира ракетной дивизии.

И вот новое назначение, на качественно новую ступень. В 1986 году он назначается командиром ракетной дивизии в Новосибирск. Более пяти лет Владимир Петрович руководил дивизией. Военная служба вообще не сахар, а уж в должности комдива, да еще в перестроечный период, когда многие офицеры бежали из войск, на кусок хлеба зарабатывали семье извозом или работая ночными сторожами.  Я хорошо  помню этот период и понимаю, насколько тяжело было трудиться генералу Черткову. С дивизией Владимир Петрович простился в 1991 году, но и сейчас многие его подчиненные вспоминают командира добрым словом, а это главное мерило значимости труда любого командира.

Уважение подчиненных, их любовь, Чертков заслужил своим горбом, заботясь о людях, уважая их и борясь за них.

В 1991 году Владимир Петрович был назначен военкомом Запорожской области. С 1993 года более 10 лет работал в налоговой инспекции Запорожской области. Активно участвовал в движении казачества. С 1994 года трудился в руководящих органах Международного союза казаков «Запорожская Сечь». На всех руководящих и общественных должностях генерал Чертков работал с присущей ему увлеченностью, творчески, с полной самоотдачей. Владимир награжден орденом «За службу Родине в Вооруженных силах 3 степени», медалью «За боевые заслуги», памятными и юбилейными медалями.

К сожалению человек не всесилен. Годы службы, службы на пределе, переживания, сказались на здоровье. В 2009 году Владимир Петрович Чертков скоропостижно скончался. Похоронен в Запорожье.

Приятны мне воспоминания о Викторе Ивановиче Астапкине. Витя был командиром моего отделения. Кроме того он земляк. Родом из Гомельской области. Я был свидетелем на его свадьбе. Хорошая, красивая была семья.  Двух мальчишек поставили на ноги. К сожалению, супруга Астапкина после продолжительной болезни умерла. Виктор обосновался в Гомеле. Мы иногда общаемся с ним по телефону.

Прекрасным, умным командиром в годы учебы,  показал себя Вася Ткаченко. Они со Славой Щербаченко живут в Прибалтике. Регулярно приезжают на наши встречи в Москве.

К сожалению, ничего не знаю о судьбе Вити Фомина, Болгарчука.  Но вспоминаю о них тоже с теплом и только хорошим  словом.

Костя Орехва,  после служебных перипетий вернулся в родное село Ведута, что в Белоруссии. Володя Юрченко живет в Минске. Слава Купреенков в Украине.

Вот с такими бойцами мне довелось  учиться в Риге.

Кстати, чтобы закончить эту тему.

О командирах.

Скажу, что более трети наших слушателей прошли командирскую школу за пять лет учебы. Проще так. Каждый третий учебу закончил сержантом.

Причины ротации командного состава курса были вполне естественны.  Дело в том, что по истечении трех лет нахождения на казарменном положении  слушатели переводились в общежития или на квартиры, находящиеся на балансе училища, снимали квартиры, или жили дома, что касается рижан. В зачет этих трех лет шли и годы службы в войсках. Так что наши командиры потихоньку отходили от жизни общей массы курса, следовательно, их следовало заменить. Одним из первых покинул нас Миша Лапин. На третьем курсе он переехал жить к  жене. Ушли  Чертков, Ткаченко, Болгарчук,  Юрченко и другие.

Старшиной курса стал Виктор Голуб.  Вместо Вити Астапкина нашим отделением стал командовать Валера Иванов, Женя Аладьев возглавил второе отделение, Кочубеев командовал первым отделением. В дальнейшем менялись командиры строевых отделений,  кого-то отстранили от должности, было и такое. Одним словом, эту большую жизненную школу прошла более  трети моих коллег.

Был младшим командиром и я. Но это отдельная история, да и было это в 1966 году. В звании младший сержант я проходил все годы учебы,  а те последние перед лейтенантскими погонами, лычки я передал отцу. Отец сохранил этот важный атрибут моей военной службы и, уже в девяностые годы, передал их мне. Сержантские погоны у меня всегда перед глазами на видном месте в кабинете, как, впрочем, и последние полковничьи.

И еще об одной группе наших соучеников хотел бы сказать. Это Рижане.

Вроде бы они составляли малую группу, но к ним все приглядывались, с ними советовались, их уважали.

Кто они.

ЖеЭс, сокращенно Женя Сорокин, всегда на курсе был в центре внимания. Ну, во-первых, он рижанин, их немного было среди нас, а относились к ним мы по-особому в силу того, что город им известен от и до, знают они все замечательные рижские места, к ним постоянно на КПП приходили одноклассницы, подружки. Поглазеть-то на красавиц, кто не хотел!

Далее, отец Женьки был известной, замечательной фигурой в военной медицине. Полковник, медицинское светило в окружном военном госпитале.

Третье. Женька не любил учиться. Ну не его это было! Нельзя сказать, что он на занятия не ходил, отлынивал от самоподготовки, нет, и зачеты сдавал, и экзамены, не на пятаки, правда, но сдавал. Но уж такой он по характеру был. Не его это было. За что внимание к нему со стороны курсовых было повышенное. И пилят, и пилят! Дескать, такой отец, а ты… Женька краснеет, потупит взор, молчит. Выйдет из канцелярии, а в глазах чертенок. За этого чертенка и любили его однокашники: шутник, балагур, душа нараспашку.

Одним словом, Женя Сорокин был на курсе своим человеком. На нашем сайте есть фотография свадьбы Жени. Счастливые молодожены, улыбающиеся лица друзей. Счастливое лицо невесты. Она еще не ведала, что ей придется пережить.

После окончания учебы, Женя был направлен в Лиласте, затем работал в лаборатории одной из кафедр училища. Позже переведен для прохождения военной службы в штаб тыла Прибалтийского округа. Стал подполковником. Казалось бы, живи и радуйся. Но произошло непоправимое, Женя погиб. Умирал он страшно. Глядя на счастливое лицо невесты на свадебной фотографии тех лет, не представляешь, что пришлось пережить Наташе в эти трагические дни, не веришь, что такой светлый, добрый человек мог уйти от нас навсегда. .

Денисенко Виктор, товарищ и мой боевой друг. Красавчик, ловелас, хотя всю свою жизнь был предан одной женщине, жене, всегда был уважаем на курсе. К нему, как к меду тянулись все, не исключение был и я. Палыч обладал удивительным качеством быть всегда рядом и быть всегда нужным. Его добрый совет, мягкая располагающая к себе улыбка не раз сослужили добрую службу нашим ребятам, за это его и любили на курсе.

Рижанином был Сережа Харун.  Когда он появлялся, где то рядом, казалось, включен на полную громкость приемник, и передача интересная, такая шумная, такая нужная, такая смешная. Да, это был Харун.  Сложной была судьба этого человека. Его при жизни похоронили. По выпуску он попал в арсенал и при проведении обслуживания пусковой установки, получил серьезную травму.  Выжил. Но слух пошел о его смерти. Поскольку это  было в те годы, когда нам всем было чуть более сорока, страшно стало. Такой молодой, такой красивый и нет его. Потом уж на встрече в 2007 году в Подмосковье  Сережа с улыбкой рассказывал об этих слухах. Перед нами  стоял огромный, живой, улыбающийся Сережка, рядом симпатичный, так же улыбчивый его сын.

Всё это слухи, наш Сережа не может умереть, так не может быть, такие не умирают.

Судьба поступила по своему, в сентябре 2009 года, а это месяц в котором родился Сергей, из Тамбова приходит страшная весть. Сергей Харун скоропостижно скончался. Что это? Опять слух… Нет! Нет с нами нашего друга, умер Серега. Прощай, мы любили и любим тебя!

Ваня Трамбовкин. Тихий, спокойный, незаметный Иван Иванович  не доставлял беспокойств курсовому командованию. В выходные  с увольнительной бежал домой, женившись, дома стал бывать значительно больше. В кругу его друзей постоянно были Володя Фетисов и Володя Козырев. Они и в выпускном фотоальбоме вместе.

Женя Топчий так же был рижанином. Такой же незаметный спокойный и уравновешенный паренек. Одно его отличало весьма заметно от других. За любую шалость Женька, как правило,  попадался начальству.  Это его умение не дало возможности для карьерного роста. Помню, прибыл в Шяуляйскую дивизию, и в одной из первых командировок  в ТРБ, встретил Женю, он был капитаном. Поинтересовался о нем у командира части. Отзывы о нем как о специалисте очень лестные. Однако дисциплина хромает, посетовал замполит Дедяев. Оказалось, что это у Женьки работает училищное еще умение притягивать к себе неприятности. Пришлось  помогать ему снимать взыскания. Кстати, мы дружим до сих пор. Женя бывал на всех наших встречах в Москве в двухтысячных годах. Прилетал из Иркутска.

Вот такие они были наши Рижские рижане.

На курсе, по прошествии какого-то времени, стали формироваться дружественные группки, микро коллективы. То ли по земляческому принципу, по взаимной симпатии, то ли по отношению к спорту, учебе и т.д. 

Вот в курилке с гитарами сидят и тихонько себе подвывают Био, Чарли и Пью. Не кто иные как Володя Раизин, Миша Шамин и Володя Савкин.  Сложившаяся троица в друзьях так и проходила все годы учебы.  Поддерживают они связь и теперь.  Шамин на Украине в Первомайске, Раизин в Барнауле. Только друга Чарли потеряли где-то на просторах Родины.

А вот в уголке сидят, судачат гродненские хлопцы: Потанин Леха,  Саня Грищенко, Жора Заневский. Иногда с ними и Валя Борисенко, Витя Голуб. Интересные  были ребята, с выдумкой, с лисьими повадками, шустряки.

Как-то на третьем курсе, я уже был на свободном режиме, дело было в выходной. Деньги кончились, как всегда еще в середине месяца, и я загорал в комнате общежития.  Зашел Леша, поболтали маленько, и он предложил поиграть в карты.  А что, время убьем, с хорошими людьми посидим. Пойдем!

Зашли в комнату гродненских. Сначала на интерес, затем втянулись и по копеечке, по копеечке, в очко, Леха с Жорой меня ободрали как липку. Долг мой перед ними был девяносто рублей. Астрономическая сумма.  Хорошо, что я остановиться сумел. Карты это азарт. 

Я-то думал хаханьки да хаханьки, ан нет, ребята серьезно попросили в течение месяца долг отдать. Ну что делать, не в комсомольскую же организацию идти. Мог бы, и послать,  хлопец я крепкий,  не сдамся.

Но! Но! Но!

Я  же будущий офицер!

Карточный долг, это долг чести!

Пришлось напрячься, не за месяц, но за два я рассчитался. У родителей лишнюю десятку попросил, наврал, что туфли нужны.

Вот так-то.

На ребят я не в обиде. Сам виноват. Я уж потом узнал, мастера эти парни в карты играть, тем более двое на одного.

А в карты на деньги  после этого, уже, будучи офицером, никогда не играл. Урок был неплохим.

 Тесно сдружились Саша Суханов и Слава Щербаченко. Оба хорошие спортсмены,  борцы.  И в учебе вместе и на тренировках. Ладные такие, мышцы играют, силища так и прет. В перерывах иногда потягают друг дружку за пояса, разогреются, устанут до чертиков.   Но довольны!

Не миновала и меня первая мужская дружба. Это как первая любовь, надолго,  если не навсегда.

Как-то осенью в выходной подходит ко мне Витя Денисенко.

Что тоскуешь?

Пойдем, побродим вместе.

Предложение интересное.

Но у меня нет гражданки.

Найдем, не переживай.

Так я впервые близко познакомился с Виктором, побывал в его семье. Познакомился с его мамой, Татьяной Алексеевной, отцом, Павлом Евсеевичем.

Жили родителя Вити в Старой Риге, в очень красивом районе. Потолки высокие, кухня просторная, вот только жилплощадь маловата. Ну да ладно. В этой семье всегда царил веселый оптимизм, улыбка и доброта. Этого нам вполне хватало. 

Позже его родители переехали в новую двухкомнатную квартиру, и по новому адресу меня принимали радушно и по-матерински.

Неподалеку от родителей Денисенко жили и Ступаковы. С Юрой Ступаковым мы сблизились на третьем курсе, и уже в нашей компании было немало друзей. Дис, Ступак, их одноклассники и я, примкнувший к ним гомельчанин.

Как мы отдыхали?

Да, как и сегодняшняя молодежь.

Правда бесцельного и бездумного времяпровождения не было, это точно. Мы всегда ценили редкие часы отдыха в увольнении. Рига, как культурная столица Прибалтики, давала нам огромные возможности культурного отдыха. Были мы и на спектаклях Русского драматического театра, всегда стремились на различного рода концерты, коих было много в те годы. Помню с Витей пошли на концерт Лили Ивановой.  Мы не просто видели и слушали великую болгарскую певицу, мы (вот нахалы!) еще с ней и познакомились. А концерт ансамбля «Голубые гитары», нас просто покорил. На них ходили многие наши сокурсники. В курилках  потом бренчали мелодии ансамбля.

Любили мы побродить по Старой Риге. Домский собор, Лютеранская церковь Святого Петра, Шведские ворота, Пороховая башня, Ратушная площадь, все эти замечательные места каждый из нас знал, как свои пять пальцев.

Праздники встречали у кого-нибудь на квартире. А это танцы, умеренное застолье. Совместные гулянья. 

Иногда  были пивные бары, кафешки, ресторации, их на  Рижском взморье великое множество. Деньги в кармане водились не часто, но на бокал пива всегда хватало.

Училище также создавало нам отличные условия для отдыха. Кино, развлекательные программы, концерты заезжих артистов. В субботу и воскресенье у нас  все  это  было.

В клубе, когда мы жили в СК-7, был шикарный биллиардный зал. Я там научился неплохо катать шары.  Игра навылет была прекрасной забавой, и если ты мастер, или близок к хорошей игре, тебя уважают. Мастером я не был, но играл прилично.

Танцы в клубе.

Это отдельная песня нашей жизни. Надо сказать,  что наши танцы девчонки в Риге очень ценили. Перед клубом вечером стайки девчат стремились поскорее попасть в клуб. Глазки так и стреляют, так и стреляют. А кто ж не хочет стать женой лейтенанта?  У входа идет тщательный отбор. Дежурные по клубу пускают внутрь только самых ярких и красивых.  Здесь же топчутся те, кто ожидает подружек.

На втором этаже нашего корпуса – танцевальный зал и различные клубные помещения,  причем они расположены по кругу. Войдя в одно, можно сквозняком пройти в другое, третье  и через танцзал вернутся в первое помещение.

Часов в девять вечера в субботу начиналась «великая игра» с начальником клуба. В зале грохот музыки, танцы, веселые лица молодежи, а в соседних помещениях у окон, дверей, ближе к затемненным местам жмутся парочки.

Бац, свет потушен. Шорох, хихиканье, смех.

Непорядок!

Начальник клуба включает свет.

Темно уже в соседней комнате.

Старший лейтенант Тюренков (начальник клуба), двинулся туда.

Все повторяется.

Свет то гаснет, то загорается.

Так по кругу и бегал вспотевший старлей.  А нам весело. Отдыхаем.

Надо сказать, клуб был действительно действующий.  Это не войсковой клуб восьмидесятых годов, где в холоде и полумраке крутили бойцам старые фильмы. Нет.  В клубе был свой актив, была художественная самодеятельность. Читались лекции, организовывались  концерты. Модный тогда КВН  почитался и у нас.

Довелось и мне поучаствовать в самодеятельности.  Голосишко у меня был неплохой, за что ребята меня уважали и частенько просили «сбацать»  что-нибудь на гитаре.

А что это что-нибудь?

Конечно Владимир Высоцкий:

« …А у дельфина, порезано брюхо винтом.

Выстрела в спину не ожидает никто…».

Булат Окуджава:

« Ах, Арбат, мой Арбат…».

Юрий Визбор:

«По судну Кострома стучит волна,

Пробоина в корме острей  ножа…».

И масса других авторских песен модных в те годы среди молодежи.

Конечно, и песни своих авторов. Мы, порой, тех, кто их написал, не знали, но пели с удовольствием. Самыми популярными  были, конечно, песни:

«Кадеточка, кадетская мечта,

я водку пью, я так тебя люблю,

за веру крепкую,

за любовь свою кадетскую…».

И песня о «Серой шинели», причем, мы слова корректировали, добавляли отдельные фразы, когда это, на наш взгляд, было уместно.

Пели «серые шинели» мы в строю, это песня очень подходила под ритм шага. Так вот, проходя в столовую по маршруту мимо общежития Рижского учетно-кредитного техникума (ЦПХ, как мы его называли меж собой, абривиатуру эту никому никогда не переведу.), мы громко пели:

« … вот приду с Победою,

Выпью пообедаю,

Мать постелет мягкую,

Двуспаааааллльную постель!!!!...»

Конечно, автор имел в виду «сяду, пообедаю», ну и про двуспальную постель в тексте не было,  но девчатам, что глазели на нас из окон, это нравилось, и мы тоже получали удовольствие от одного вида милых мордашек.

Ну, так вот, про мое участие в самодеятельном искусстве.

С учетом того, что я немного пел, меня пригласили сначала в хор слушателей, а затем, после прослушивания, в мужской квартет. Готовили и пели мы несколько песен, в основном лирические и военные, но прославились, исполнив «Балладу о солдате» из кинофильма «В трудный час».

Кто это, мы? Володя Почтеннов, Сережа Самойлов, Витя Шевченко и я. Разложенная по тонам, очень лиричная, волнующая песня, пошла в училище на ура. В Прибалтийской окружной военной газете, в связи с нашим участием в Фестивале самодеятельного творчество, посвященному 50-летию образования СССР, который проходил в Окружном Доме офицеров, писалось: «Дружными аплодисментами награждали собравшиеся вокальный квартет в составе…» и перечислялись наши фамилии.  Пели мы не только в училище, но и приглашались в трудовые коллективы Риги и даже выступали по государственному латвийскому телевидению.

Вот такой «заметный след» в искусстве оставлен мною.

Училищная жизнь, захлестнула нас с первых дней чрезвычайно лихо. Учеба, служба, организованный отдых, спорт, наконец. Двадцати четырех суточных часов явно не хватало. Хотелось все: и гулять, и отдыхать, и пятерки получать.

Потянулся наш народ на стадион. Я уже говорил, что мастеров  спортсменов было на курсе достаточно. Училище  и  ПрибВО предоставили  нам свои великолепные по тем меркам возможности.  Шикарный стадион СКА, бассейн  «Даугава», беговая трасса в Шмерли. Различные  секции, спортивные группы манили нас. Вперед за рекордами.

Ну, мы их и ставили, завоевывали высоты спортивного мастерства.

Прежде всего, в РВКИКУ была прекрасная база для офицерского многоборья. Есть такой вид соревнований. И если ты силен физически, тобой займется тренер, и все пойдет отлично. Училище прямо-таки печатало разрядников. Появились среди них и мои соученики. Миша Чугунов стал мастером спорта, КМС стал Юра Куликов, перворазрядником Витя Поспелов. Многие прошли эту школу многоборцев.

Училищные команды по различным видам спорта прекрасно выступали на Прибалтийских и Союзных состязаниях. Развито было  соперничество по спорту и внутри училища.

Мне повезло участвовать на протяжении всего периода учебы и бороться за честь курса в  соревнованиях по легкой атлетике, волейболу, ручному мячу и баскетболу.

Особенно нравились мне волейбол и прыжки в высоту.

Волейбол вообще стал для меня любимым видом спорта. Играл я в него все годы, и уже, будучи офицером. Причем играл, как говорили друзья, неплохо.

В прыжковый сектор  я впервые попал еще на соревнованиях в школе, прыгал  ну где то метра полтора  в высоту. А тут  летом 1967 года надо было прыгать за курс на училищных состязаниях. Вот я и напросился в сборную. А вдруг что выйдет.

Было нас, прыгунов, от курса трое. Серега Харун, я и Володя Хряков.

Ну, если с Серегой все было понятно: перворазрядник – легкоатлетический десятиборец, высокий, статный. Спортсмен, одним словом.

То Вовку прыгуном уж никак не назовешь.

Невысокий, щуплый, белобрысый парнишка. Но как оказалось, он  был приличным прыгуном в высоту, себя-то он точно перепрыгивал, на тренировках брал высоту 180 сантиметров и более. К тренировкам он относился с особой тщательностью. В сумке у него была в отдельном пакетике завернута шиповка на толчковую ногу. Надо было видеть, с каким удовольствием и осторожностью, он разворачивал этот пакетик! Ну, прямо, как хохол режет кусок сала. Он знал, что чемпионом не стать ему никогда. Но полет к небу, даже на уровень 180 см., был для него большой внутренней победой.

Я тоже улетал в небо до ста восьмидесяти пяти сантиметров и так же радовался каждому своему прыжковому  успеху.

Самым массовым, но не всеми любимым, была кроссовая подготовка. Прежде всего, она была в учебной программе, и от занятий откосить ну никак нельзя было. Разве что училищным сборникам. И вот еженедельно мы на трамвайчиках ездили в парковую зону, в Шмерли и, одев номера, курсами стартовали по сосновым аллеям парка.

Потешно смотреть было: двадцать орёликов, сначала с гоготом и смехом, затем молча пыхтя и обливаясь потом, мчатся к заветному финишному транспаранту. Лидерам, таким как Юра Куликов, Коля Парохонько, Поспелову, хоть бы что, три километра для них это разминочка, но для большинства, и для меня тоже, это как последний бой.

Но надо, это оценка в диплом.

Надо!

Вот такой насыщенной, ёмкой жизнью мы жили все годы учебы в училище.

Ну, а что же учеба?

Как вам понятно из моих предыдущих описаний, училище было разбросано по Риге, и для занятий по предметам приходилось порой перемещаться из корпуса в корпус, на приличные расстояния. На первом курсе это были переходы строем. Иногда на трамваях. Учебная группа была невелика, не более тридцати человек, и получаса вполне хватало для переходов. Учебным расписанием все это учитывалось.

Общий режим был таков: подъем, зарядка, личное время, завтрак и занятия. Учебное занятие два часа  с перерывом пять минут, вторая, третья пара  с получасовыми перерывами.

Обед.

Самоподготовка.

Для самоподготовки в учебном корпусе 1 за отделением закреплялась аудитория, где под контролем командиров мы и занимались. Здесь же проводились коллективные консультации по различным предметам.

Первый курс это общенаучные и военные дисциплины. Их изучение последовательно расширяло наш школьный багаж, готовило к изучению других базовых предметов высшей школы.

А что касается военных дисциплин, это было уже предметное знакомство с войсковой жизнью. Уставы, тактика, военное искусство, военная история и др.

Конечно, всю свою жизнь мы обеспечивали сами. Наряды по подразделению, в столовую, патрули и др., всего не упомнишь, были так же естественным и необходимым атрибутом нашей жизни. Так что не все сидели на занятиях и самоподготовках. Кто отсутствовал, уже самостоятельно или с помощью друзей осиливал пройденный материал. А это ой как непросто, поверьте.

Памятный мне 1966 учебный год, когда я получил подряд три двойки, не прошел даром,  зимнюю и летнюю сессии  1967 учебного года  я прошел вполне прилично и без троек.

Привожу текст письма родителям 24июня 1967 года.

«…Итак, сегодня, 24 июня сдал матанализ, у меня уже две четверки – по матанализу и материаловедению. Только, только вышел с экзамена. Мог бы лучше, просто волновался, не все шло гладко, ну ладно 4 это для меня достаточно. Билет попался не тяжелый, вышел самый первый. Сейчас уже  свободен.

Ну, теперь самое страшное – физика, материал огромный – 500 страниц учебника, ежели три балла получу, буду рад. Главное сделано – сдал первые два экзамена. После физики (если все будет нормально) можно считать что я дома, потому что останутся  история КПСС и термех. Историю я, конечно, сдам, надо не меньше четырех баллов т.к. идет в диплом, а в дипломе у меня пока нет троек.

Химия – 4

Материаловедение – 4

Начерталка – 4

Аналитика – 4

История  (1 семестр 5)

Осталось ровно две недели.

Ну ладно, пока, до 29 числа…».

Начерталка – это  «начертательная геометрия». Наша братва, в связи с тем, что это достаточно сложный предмет, и не для запоминания, а для понимания, любовно назвала его -ничертательная непониметрия! Во как!

Итак, первый курс позади.

Поезд рванул на юг.

Здравствуй Гомель.

Пожалуй, опишу я первые свои большие каникулы.

Месяц лета. Целый месяц.

Урррраааа!!!

Сказал, опишу, а описывать то нечего.

По дням ничего не помню. Помню только  огромное чувство гордости – я слушатель второго курса высшего военного училища. Я гордо, в военной форме, вышагиваю с друзьями -одноклассниками по улицам вечернего Гомеля. На меня любуются девчонки, смотрят восхищенно вслед. Парни завидуют мне. Я защитник Родины.

Вот я в родной школе. Встреча с учителями. Их добрые, ласковые глаза, радостные улыбки. Да, это мы тебя готовили, и гордимся этим.

Одноклассники! Роднее и ближе их в эти дни у меня не было никого. С ними на пляж, на ночные походы по парку города. Жаль только время бежит. Бежит и бежит все быстрее.

Родители. Помню, как со слезами радости  меня встретила на вокзале мама.  Пока я обнимался с друзьями, она терпеливо ждала своей очереди, чтобы обнять меня. А я ткнулся  губами в её разгоряченную потную щеку и опять к друзьям. С ними то веселее!

Эх, молодо – зелено!!!

Первый праздничный обед.

Отец во главе стола, сестренка, я и мама. Впервые отец налил мне грамм пятьдесят водки. Добрый семейный разговор, шутки, воспоминания о прошлом. Стол накрыт как по моему заказу. Драники, которые я безумно обожал, фирменные мамины котлеты, жареная картошка.

После обеда я на балкон. Покурить.

Мама укоризненно посмотрела, но ничего не сказала. Отец, улыбнувшись,  вспомнил, как он курил и как  тяжело бросал эту вредную соску.

Ну а мне то что, мне еще только предстояло все это когда-нибудь осознать и понять.

Промчался месяц и вот она Рига.

Второй курс.

Начался он с лагерного сбора в Лиласте. С тревожного ощущения чего-то нового, тяжелого, непонятного нам.

Дело в том, что в результате политических коллизий тех лет, 21 августа 1968 года в Чехословакию были введены Советские войска. Мы еще не все понимали. Наши командиры, политработники чаще вели разговоры о бдительности, об империализме, об ответственности ракетчиков за безопасность государства. И лишь в сентябре, после частичного вывода войск, это витающее в воздухе напряжение как-то исчезло. Но  у меня этот  фрагмент жизни отложился в памяти очень четко.

1968 год памятен еще и тем, что мы получили первую правительственную награду. В связи с юбилеем Армии и Флота, всем слушателям, наравне с офицерами и генералами, была торжественно вручена памятная медаль «50 лет Вооруженным силам СССР».  И именно о нас тогда говорили: «И на груди его могучей, одна медаль висела кучей!» Ну что ж, начнем с нее формировать иконостас боевых наград.

В этом же году нам была выдана новая форма.

Этому событию предшествовали многочисленные слухи, Мол, сделают как у всех, зеленое х/б, а главное, отберут пилотки – гордость слушателя. Дело в том, что пилотки наши были полушерстяными, темно зелеными. Носили мы их, заламывая по-разному, но всегда красиво.

Так и случилось, и не только у нас. Десантникам, например, сначала дали малиновые береты, затем почему-то поменяли их на голубые. Видимо под цвет неба? Может и правильно.

Нам же, поменяв полностью форму, почему-то выдали красные погоны, и это вместо наших красивых, традиционных для артиллеристов черных бархатных, с пушечками крест-накрест. Возмущению не было границ.

Но видимо в главных тыловых ведомствах кто-то очнулся, и погоны нам вернули. Черные с золотистым курсантским кантом.  Пилотки хоть и забрали, но все равно все носили наши прежние полушерстяные. Командиры на это глаза закрывали. А вообще – форма была нормальная. Немного усилий иголки с ниткой, подтянуть, ушить, подшить и – перед вами красавец-слушатель.

Ну и конечно самым памятным событием этого года был переезд  основной базы училища, включая и спальный корпус, в район Киш озера,  на улицу Эзермалас, 8. Это на окраине Риги, недалеко от замечательного места Межапарк.

На новом месте были готовы учебный корпус (УК-2), спортзал, библиотека, общежитие, казарма для слушателей,  столовая, КПП.  Активно шло строительство  других сооружения училища.

Не буду обсуждать плюсы и минусы такого перемещения, Наше дело учиться, учиться и еще раз учиться. Однако, несомненно, этот переезд наложил отпечаток на нашу жизнь. Если в Риге, все было достаточно демократично, как-то по-домашнему, то здесь уже значительно больше почувствовался армейский дух. Уже и оркестр по утрам гремел на плацу, и строевая подготовка подтянулась, благо было, где потопать.

На втором курсе мы продолжили изучение общенаучных, общественных дисциплин: политэкономия, философия, иностранный язык.

Общественные науки были достаточно интересны для меня, не всегда всё понятно, но тайны великого обогащения, агрессивность «мироеда-мирового капитала», теория социализма, категории философии,  все это я с удовольствием изучал.

Иностранные языки на курсе практически для большинства были проблемой. Но только не для меня. Со второго класса я учил немецкий в Германии, легко болтал с немецкими одногодками во дворе в Ратенове и Потсдаме. В школе в 8-10 классах учебниками я практически не пользовался, так как считал себя асом в немецком.  Так же легко отнесся я к его изучению в училище.

Вела нашу группу начальник кафедры Головкина Нина Тихоновна, женщина властная, жесткая. Мою легкость в отношении к ее предмету она обломала достаточно быстро,  и вот я послушно готовлюсь, отвечаю на вопросы, участвую в «допросе пленного» и т.д.

Но на экзамене я допустил вольное трактование вопроса. Вместо стандартного ответа, который мы должны были дать на конкретный вопрос, я ответил правильно по сути, но с отклонением от вызубренного текста. В другом ВУЗе я за это получил бы пятак без вопросов. А здесь Головкина прямо на дыбы встала, принялась шуметь на меня, вспоминать мое пренебрежение к иностранному языку. Благо, хоть тройку поставила. Хотя язык я знал, конечно, значительно лучше, чем наши некоторые пятерочники. Ну да ладно. Дело прошлое, забудем. (В академии вспомним!)

Кроме того, началось изучение и инженерных, военных и военно-специальных дисциплин. Занятия носили уже в большей мере практический характер. Это выезды в поле, рекогносцировки, знакомство с инженерной техникой.  Начали мы практическое вождение автомобилей.

На втором курсе мы прошли производственную практику в опытно-экспериментальных мастерских училища на  Слокас. В течение двух недель опытные мастера производственного обучения учили нас не только, как правильно держать в руках молоток, зубило и напильник, но и премудростям пайки, электро- и газосварки, многому другому. Многие из нас с благодарностью вспоминают эти уроки.

Еще одно знаковое для меня событие произошло в 1969 году.  В июле я был принят кандидатом в члены КПСС. Надо сказать, я, воспитанный в семье коммуниста, офицера политработника, понимал, что, будучи офицером,  непременно стану партийцем.  Но вот когда, готов ли я к этому?

Много, еще до училища, мы разговаривали на эту тему с отцом. Понимание ответственности этого шага у меня было вполне зрелым. Смущали только те три злосчастных  двойки, полученные летом 1967 года. 

И вот я пишу заявление. Беседы в парторганизации курса, а она в то время была невелика, в политотделе  училища, убедили меня, что я сделал правильный шаг. Написав письмо отцу о радостном и памятном в моей жизни событии, я очень ждал ответа. Получил его быстро. Это было чудесное письмо. Жаль, что не удалось его сохранить. Это было письмо старшего товарища. Доброе, мудрое.  В нем чувствовалась  гордость за поступок сына  и, вместе с тем, тревога, а сможет ли парень выдержать груз ответственности, который возложен теперь на его плечи.  В то время я может быть и не очень понимал пафосность напутствия  письма, строгость рекомендаций бати.  Но уже через несколько  лет, когда стал перед выбором нового пути в военной службе, я имею в виду переход на политическую работу,  понял  это письмо  и переживания отца. Но об этом позднее.

Итак, снова сессия, снова бессонные ночи, волнения,  переживания.

Экзамены сданы, я в отпуске.

Опять родной Гомель, одноклассники, друзья, мама и отец, сестренка.

Как быстро все же бежит время. В сессию кажется, что очень медленно, а каникулам отпущены мгновения.

И вот он третий год обучения.

Для меня это был четвертый год армейской службы и, в соответствие с действующим в тот период порядком, я освобождался от казарменной системы проживания.

Расскажу поподробнее.

На свободном режиме, так это у нас называлось, слушатели могли проживать вне территории училища. Женатики, дома с женами, имеющие детей получали даже квартиры или комнаты в квартирах, а холостяки переводились в общежитие. Оно находилось здесь же на улице Эзермалас, на границе его территории. Тыл здания на территории, фасад обращен к свободной зоне улицы.

Изменилось финансовое обеспечение. На руки мы получали, что-то около восьмидесяти рублей, я, как младший сержант чуть больше, где то 5-6 рублей вычислялось за общагу. Ну, имел я в кармане, цифра эта отложилась, почему-то в памяти, восемьдесят шесть рублей.  Если в тот период инженер на заводе получал сто десять рублей, да еще и семью содержал на эти деньги, можно было понять наше состояние.  Да мы миллионеры!

Можно было носить вне территории училища гражданскую одежду.

Однако в целом режим в обучении не менялся.  Приходить на занятия, заниматься на самоподготовке мы были должны, как и прежде.

В комнате мы расселились по четыре человека. Вместе со мной жили Витя Астапкин, Костя Орехва, это ребята, поступившие из войск и Сеня Курилин, мой коллега по несчастью 1967 года.  Нас многое объединяло. Прежде всего, мы все земляки, из Белоруссии, учились в одном отделении. Никаких проблем во взаимоотношениях   не было. Посылки  из дома делили вместе. Не хватало денег у кого то, всегда можно было перехватить у товарища. Проблемы с предметом? Сосед по комнате подскажет.

Но первые месяцы  самостоятельной жизни, показали, тратить денежки надо уметь!

К  20 числу в карманах остается мелочь.

Выход подсказали старшекурсники. Если обеспечить главное: питание, то и на танцы денег должно хватить.

Так что мы делали.

Скидывались после получения денег по пятнадцать рублей, это на завтраки и ужины. На обеды покупали талоны в столовую института ГВФ (Авиации гражданского флота). Там вполне сытный обед обходился в 50 – 60 копеек. Вот тебе и тридцать рэ на питание.  Ну, на сигареты там рубля четыре.

Окей, хватит, вполне.

Назначали одного дежурным по комнате на неделю. Он был и кассиром, и бегал с авоськой за немудреной едой на завтраки и ужины.

Типовое меню на завтрак выглядело так. Полбатона  хлеба, двадцать пять грамм масла сливочного, иногда маргарин, два кусочка или сыра, или колбаски. Ну и, если душа желает, хоть ведро чаю.

Опять же посылки.

Это таинство их вскрытия!!!

Сеня Курилин, как маг волшебник подходит к посылочному ящику. Раз! Вскрыто! А там! Шмат сала на пару кг. Запах, по всей комнате. Куда там шанель номер пять.  Это же сало!!!

Я делился печеньицем, яблоками, сигаретами, ну и так далее.

Был в почете у слушателей свободного режима, живущих в общежитии один ритуал.

Сразу после получки ходили мы в кафе и досыта наедались вкусненькой пищи. К примеру,  купаты или шашлычок, оливье, сухое вино. Не спеша, эдак вальяжно рассевшись на стульях, потягивая вино, посасывая сигарету, сидят вольные слушатели, получают удовольствие!

На третьем курсе более половины учебных дисциплин были инженерными и военно-специальными. По этим дисциплинам мы занимались и на новой, и на старой базах, поэтому частенько ездили в центр на занятия, там же, как правило, проводили и самоподготовку.

Практические занятия проводились  на технологическом оборудовании и ракетной технике в Лиласте, в дивизионе   учебно боевого обеспечения.

Общевоенные дисциплины и общественные науки мы осваивали на Эзермалас.

Летом, в течение двух недель мы стажировались в войсках. Было очень интересно и познавательно увидеть тех, в образе которых мы скоро предстанем в войсках.

Стало немного страшновато.  Мы увидели нелегкую службу офицера-ракетчика. Оценили его практически круглосуточную занятость, и, особенно понятна, стала его ответственность. При получении приказа, по команде комбата многотонная махина могла разнести половину  Европы.  Это мы уже поняли, а теперь и увидели в войсках в ходе тренировок.

В июле я стал членом КПСС. Вручал билет мне начальник политотдела училища Тужиков Василий Андреевич. Обаятельный улыбчивый мужик. Очень внимательный и простой. Мне приятно было пожать руку этого доступного и порядочного человека.

На курсе стали появляться первые женатики.

Процесс этот закономерный, радостный для всех нас. Не скажу, что ребята женились по времени. Дескать, двадцать один год и вперед! Нет. У многих были подружки по поступления, некоторые познакомились, уже проходя обучение в Риге. Выход на свободный режим был определенным толчком в принятии сложного и очень важного решения о начале совместной семейной жизни. Кстати сказать, к концу учебы в нашем отделении холостяками были четыре человека, в том числе и я.

На многих свадьбах я погулял. Был свидетелем у Вити Астапкина, был на свадьбе у Жени Сорокина, Валеры Конева и у других сотоварищей по учебе.  Жен некоторых моих друзей знаю и по сей день. Мы с женой уважительны и внимательны в отношениях  с семьей Денисенко Виктора, Ступакова Юрия, Топчего Евгения, Голуба Виктора.

На третьем курсе мы готовились и сдавали на права водителя. Как-то мне не повезло, и практику вождения я проходил на четырех видах автотранспорта, это были ГАЗ-66, ЗИЛ- 130 грузовик  и КУНГ  а так же ГАЗ -69.  Конечно,  сейчас тяжело представить себе эту технику. Например, ГАЗ-66 уже даже среди раритетов редкость. В общем, это были тяжелые в управлении автомобили, естественно без гидроусилителей руля и других нынешних  автомобильных прибамбасов. 

Теорию  я сдал без проблем, но вот после того как я погонял бабушек в центре Риги на ЗИЛе, гаишник, вытерев пот со лба, пообещал меня ни за что не пустить в кабину. Ну и ладно. Обойдемся и без прав, с одними только обязанностями. Я единственный, кто не сдал в этом учебном году на права, а в следующем, учеба так съела, что не до пересдачи было.

Зимой и в летнюю сессию мы сдали более десятка зачетов, десять экзаменов. Защитили курсовой проект.

В летние каникулы я вновь побывал дома и съездил к бабушке в белорусский городок Поставы. Что-то меня туда потянуло. Какая-то юношеская ностальгия. И что интересно, не скучно было одному.

Много бродил по этому маленькому городу, чем мог, помогал  Антонине Мартыновне. Простился  с Поставами, городом, где родился, как навсегда. Так и вышло, был там лишь где-то в 1986-87 г.г., да и то несколько часов, проезжая на армейские сборы.

Курс четвертый.

Более трех четвертей занятий на этом курсе носили уже чисто прикладной характер, были военно-специальными. Это  была прерогатива кафедр 1 и 2 училища. И, честно говоря, большинство моих коллег, я не исключение, повеселели. Мы стали изучать то, что нам в первую очередь было необходимо в войсках. Учили все боевые ракетные комплексы, стоящие на вооружении в РВСН, их технику, условия и возможности боевого применения ракетного оружия. Впервые познакомились с техникой частей с самоходными пусковыми установками. Но при этом базовым по-прежнему оставался комплекс 8К63.

Обе сессии я сдал неплохо, причем, летнюю – с одной четверкой, остальные были отличными оценками.

Летом курс убыл на производственную практику. Все отделения были разбиты по учебным группам и направлялись на заводы и арсеналы,  работающие в интересах РВСН.  Мне довелось ехать на  Харьковский завод, его основную специализацию, к сожалению, не очень помню. На заводе выпускались гироприборы, так вот как их делают, какова роль военной приемки в этом процессе, мы и изучали. Времени было масса, потому нам удалось и с городом неплохо познакомится, и позагорать на пляже, да и в дальний поход  с местным комсомолом сходили.

В Ригу приехали загорелыми и  отдохнувшими.

Летний отпуск я провел с друзьями в Алуште. Расскажу подробнее.  Весной мы  договорились  о поездке на юг. Кто это мы: Юра Ступаков, Володя Иткин, со старшего курса и я. Предварительно заручились согласием родителей, жен у нас еще не было, составили маршрут. Пункт А. Рига,  пункт Б. Алушта.  Купили билеты и рванули к морю и солнцу. Ехали в поезде. С нами были моя гитара и Юркина «спидола», это приемник такой,  Рижского производства.

Первой стоянкой был Гомель, где нас ожидала моя мама с  белорусскими блинами, драники их называют.  Причем Елена Ивановна примчалась на вокзал бегом, троллейбусы не ходили, произошла какая-то авария, и ей, бедной, пришлось бегом бежать. Отец потом, спустя много лет, рассказал, что именно тогда у матери был первый серьезный сердечный приступ.

Блины и сметану мы проглотили мгновенно и долго еще нахваливали маму на сказочное удовольствие. А что, много ли нам тогда было нужно? Вкусно поесть  да  поспать в удовольствие.

Прибыли в Симферополь, дальше пересели на троллейбус и успешно добрались до Алушты.

У автобусов свои услуги предлагали хозяйки квартир и домов. Первая же предложившая нам ночлег на две недели и стала нашей квартирной хозяйкой. Валентина звали её. Дом находился в нескольких сонях метров от моря. Нас это вполне устраивало. Жилье наше – это летний садовый домик два на три метра. Три кровати, две тумбочки. Все это мы мгновенно украсили будильником, гитарой и приемником, хозяйка добавила цветы. Отдых начался.

Тот отдых был уникальным! Прежде всего, потому что это первый самостоятельный отдых молодых мужчин, да нет, юношей еще.

Никаких забот, все, что было позади уже пройдено.

А что впереди?

Да, море счастья,  успешная военная карьера,  все еще впереди, все будет нормально, и не думай об этом!!!

Этот первый  южный отпуск  сдружил нас. Шутка ли сказать, более сорока лет прошло, но все мы и Юрий (Юрий Николаевич) и Володя (Владимир Давидович) и я (Александр Владимирович), будучи уже дедушками, поддерживаем дружеские отношения.  Даже отметили тридцати пятилетие нашей дружбы в Краснодаре у Володи Иткина, между прочим, с женами.

Лето, хороший отдых, дали прекрасный импульс активности в учебе. 

Пятый курс начался практическими занятиями  в течение почти двух месяцев в Лиласте.  Здесь мы оттачивали навыки работы  в составе боевых расчетов стартовой батареи, причем занятия были и днем и ночью, я уж не говорю и в дождь и ветер.

Были еще производственная практика, войсковая стажировка. И первый выпускной экзамен по тактике ракетных войск и эксплуатации ракетного вооружения. Короткие каникулы. Далее главные заботы.

Диплом и подготовка к выпуску.

Руководителем дипломного проекта у меня был полковник Тараканов. Тема была посвящена автоматизации процесса управления проведением годового регламента на изделии 8К63. Помню, с интересом влез в тему, перелопатил кучу литературы, многое придумал (читай,  «изобретал велосипед»).  Дело в том, что мой руководитель заболел  и долго не был на занятиях, а за помощью я, честно говоря, и не думал обращаться, уверен был, что иду по правильному пути. Но как оказалось на предзащите:  путь правильный в целом, но для проекта будущего инженера не хватает малого. Нет ни одного расчета. А без этого нет диплома!

Вот так влип!

Пришлось обратиться  за помощью друга.  Был у нас в отделении такой человек. Палочка – выручалочка. Юра Куликов.

Этому скромному пареньку, в отличие от большинства наших, точные науки были в радость, сокурсники вспоминают, как Юра буквально изводил преподавателей вопросами: «А как? А почему? Почему именно так? А я считаю, можно вот так, и тому подобное».  Преподаватель матанализа  Гершман, объяснив очередную теорему, или формулу, как правило, говорил в заключении: «Я правильно говорю, товарищ Куликов?» И надо было видеть улыбку ликования на лице Юры! Это было не самодовольство, это была его искренняя радость познания!!! Умнейший был мальчишка. 

Так вот Юрок в считанные минуты понял ситуацию, почесав затылок, сказал: «Дай подумаю».  На следующий день он предложил мне готовый уже вариант расчета стабильности напряжения в схеме предложенного мною к основному материалу прибора.

Диплом я защитил с оценкой хорошо, причем к содержанию дипломной работы вопросов у комиссии не было.

Параллельно в эти весенние дни мы с удовольствием ездили на примерку  нашей первой лейтенантской формы. А шили её по заказу, не то, что в последующие годы. Получите на складе и распишитесь. Но уж остальную атрибутику лейтенанта можно и получить: ремень, полевую форму, сапоги, и т.д.

И вот по результатам учебы нам присвоена квалификация «военный инженер-электрик». Затем предстояло пройти процедуру распределения в войска.

Волнения были, конечно, у всех. «Куда пошлют?» – вот главный вопрос.  Далеко не все молча, ждали своей участи. Включали все свои связи те, у кого хоть кто-нибудь мог помочь в распределении. Кто мог мне помочь? Лапы нет, влиятельных друзей еще не заимел, да и не было особого желания бороться за назначение в Европу. В Сибири тоже не одни медведи живут.

Помню накануне распределения мы с моим другом Юркой Ступаковым, наслаждались у него дома знаменитыми «ступаковскими пельменями», Николай Акимович был как раз дома. Зашел разговор о распределении. Юра категорически не хотел в войска. Цель у него была или идти в военную приемку, или на арсенал, я же убеждал пойти в войска: карьера, рост по службе, генеральские погоны и др. Николай Акимович меня поддержал. Надо сказать, что он ко мне относился весьма хорошо, по-отцовски. Редко, но бывали дни, когда мне удавалось перекинуться с ним словцом, получить добрый совет, занятой человек был, начальник ведущей кафедры все же.

Итак, комиссия.

Первыми шли наши лучшие слушатели, среди них были Саня Андрианов, Миша Лапин, Игорь Васильев, Володя Чертков.

Подошла и моя очередь.

На комиссии мне был задан единственный вопрос,  куда бы я хотел идти служить. Конечно, я просил направить меня служить в полк, оснащенный комплексом 8К63, то есть по полученной специальности. Вопрос куда, я даже не поднимал.

Объявляют о назначении.   Всем перечисляют два номера частей, дивизия и полк в дивизии. Мне же назвали только  воинскую часть  89505.

Что это, ошибка?

Куда меня направляют?

Нет, оказалось – это ракетный полк непосредственного подчинения винницкой армии.

Итак, Винница.

Радости не было предела. Думаю, это Николай Акимович замолвил за меня слово. Позднее я спросил его об этом, он ответил. Назначили в Европу? Значит заслужил. Расти, лейтенант!

Ожидание приказа Министра обороны о присвоении нам воинских званий «инженер-лейтенант» было недолгим.

И вот торжественное построение для вручения дипломов, прощание со знаменем училища. Выпускной бал.

Прощай родное училище.

Нас ждут великие дела.