В Италию, в Рим

rim

 

Мне Рима третьего, как видно, было мало

И полетелось в самый первый Рим,

И нетерпение душило и ломало,

Желал я в Рима залететь экстрим!

 

За Римом первым надо в сказку мчаться

И третий знают там не кое-как,

И чем угодно я готов ручаться,

Что будет всё как надо, только так!

 

***

Как червь, живя вульгарно-примитивно,

Стремясь к прекрасному как бабочка к огню,

Не всё, но что-то видел объективно

И мысли к строгим формулам гоню.

 

И с Микеланджело, Да Винчи, Рафаэлем

Общался, пялясь на творенья их,

Болтался по людьми запруженным панелям

Чужой средь толп несущихся своих.

 

Они, дружок, не лучше и не хуже,

Они такие же, но веселей в сто раз,

Ну, улочки у них шумней и уже,

Ну, любят более они давить на газ...

 

Нет, был я свой среди чужих знакомцев

Не в силах засыпать в звучащей тишине.

С рассветом солнце билось мне в оконце,

Зовя в детячей дрёме к вышине.

И нёсся взглядом, утром освеженным

В лазурной дымке к дивным небесам,

Задушенный восторгом и завороженный,

За что такой подарок, нет, не знал я сам…

 

1999 г.

 

 

2. Из точки А (Шереметьево) в точку Б

(Аэропорт имени Леонардо Да Винчи)

 

Домчал меня водило, хрен усатый,

За час до регистрации, кляня.

Зелёно-бело-красный, а не полосатый

Рейс обозначился, надеждами маня...

 

«Хрен» шевелил могучими усами,

Молчал и взгляд в дорогу устремлял.

Фактически летел под небесами

И хмуростью высотность заземлял.

 

***

Вот разогнались швыдко и взлетели

Набрали быстро-быстро высоту.

Здоровый дух в здоровом «Ила» теле,

Зри, путешественник, земную красоту!

 

Под небом дивным, но над облаками

Лазурь по горизонту щедро расплескав,

Барокко туч мой мозг лепил клоками,

Весь океан воздушный алчно обласкав.

 

Вот стюардесса кротко объявила,

Что мы уже набрали нашу высоту.

Лик россиянки обаятельно явила,

Владея ситуацией, как воин на посту.

 

Сейчас нас, видимо, накормят вкусным чем-то,

Напитки разны на подносе подадут

И песенку любви «Вернись, душа, в Сорренто»

В белькантном виде смачно заведут.

 

И, сирый, думаю о вечном граде,

Как буду жить я там без языка?

... Мечтал ли я когда о сей награде?

Вот домечтался, блин, ну и пока!

***

В иллюминаторе бушует диво,

Брависсимо, о господа!

Лететь и пить «янтарь» лениво

Готов везде, готов всегда!

 

Напиток солнечный Гамбринусом зовётся

В тон этой общей небокрасоте

И пиво это планомерно пьётся

На дестивёрстной небовысоте.

 

И распрямил бы эти завитушки,

Глаголю это я не как эстет,

Ведь главное, чтоб что-то видел в кружке,

Достопочтеннейший из Емена поэт...

 

Но с радостью тревога в душу просочилась;

Что ждёт в загадочном, неведомом краю?

Но главное, видать, уже случилось, -

Италия – аморе, ай лав ю... !!!

 

Сосед пьет важно солнечное пиво,

Приятно ведь Гамбринус в небе распивать…

Бедро меж кресел движется игриво,

Стремясь идею жизни дальше развивать.

 

Игривое бедро и пенистое пиво

В тон в небесах разлитой красоте

В конструкцию души вплетает слово «диво»

На дестивёрстной жизни высоте.

 

Леса Московии Бог знает, где остались

И Беларуси зелень быстро унеслась,

Вот Польши лоскутки под нами распластались

И Вислы плёсы, и Европы ипостась.

 

С игрушечками жизни аккуратной,

С долинами хрестоматийных рек...,

Через декаду будет путь обратный,

Я ж чувством в Риме, в мыслях грек...

 

А вот Дуная четкая граница

И Вены праздничной чуть видимый намёк,

И Альп громада видится, не снится.

Сдержать приливы счастья я не смог…

 

Парил наш лайнер над альпийскими лугами,

Бокал вина осушен был до дна,

Любуюсь городками, склонами, лугами,

В долинах крохотная жизнь была видна.

 

И Альпы панорамно, плавно плыли,

Призывной бирюзой, окрашивая даль,

Они взаправдошною сказкой мило были,

Пилот уж нажимал на тормоза педаль.

 

Ты велика альпийская громада,

А я, молекулой летящий над тобой,

Как попугай бурчу, мол, ничего не надо,

Мол, я доволен этой сказочной судьбой…

 

Я Альпами горжусь не как Суворов,

Я в них купаюсь как салонный гусь,

Эх, дал бы Бог мне ещётвёрже норов,

Я б в пафосе изрёк, – я к вам вернусь!

 

Не сверху я вернусь к снегам, а снизу

И ледорубом буду в трепете махать,

И обретя в своих трудах Шенгена визу,

Снега я эти буду яростно пахать...

 

 

Нет, видит Бог, какая же тут сказка!

Вот мы на бреющем над фермами плывем

И близится вне моей логики развязка…

Потом мы тему эту разовьём...

***

Трава засохшая, фонарики, бетонка,

Касание шасси и кочек мягкий стук.

Я чувствую себя телёнком и ребёнком,

Улыбка до ушей, в ушах писклявый звук...

 

Вот подан трап, улыбка стюардессы

И жаркой влагой лёгкие полны,

Культурный шок и радостные стрессы,

И чувства – на простор земной волны.

 

Чиновник грозный, происки таможни,

Свой парень, взгляд из-за очков,

Нельзя чего-то, но и что-то можно,

А вечером полеты чудо-светлячков.

 

И дивы местные с поджарыми телами,

И ватиканских перезвон колоколов,

Вино, икра, кальмар, омар салями

И вечная игра стремящихся полов.

 

Ночной разгул, триумф свободной плоти

И сон короткий, утром лёгкий бег,

И вновь душа вибрирует в полёте,

И, в пивом заряженной морозилке, снег!

 

А в парках, виллах новые нюансы,

Как в детстве лунных ночек маячки,

Включили все свои микросеансы

Для нас на вилле нашей, светлячки.

 

И звёзды стали робко разгораться,

Одна, другая, вот уже и ряд,

Им очень нравится светить-стараться

Уж миллиарды длинных лет подряд.

 

А здесь – каких-то пара тысяч,

Каких-то христианских лет.

Пора про них чего-то высечь,

Камней вот подходящих нет…

 

А если камень нужный и найдется,

То вряд ли уже времечко найдём

И поболтать уж вовсе не придётся,

Зевнём, да в номер спать пойдём...

 

Ну, а на римском вечном небе

Звёзд разгорается неистовый пожар.

Как миллиарды пор на нашем хлебе, –

Медведиц, Близнецов, Крестов, Стожар, –

 

Разверзлись здесь все звёздные дороги,

Расцвечивая древний вечный Рим,

Гоня от нас печали, блин тревоги,

Крича лишь мне, давай поговорим!

 

Покорно я бреду к болтушкам этим

И буду с ними нежно говорить,

Возможно, вместе красно утро встретим,

Не прекращая тонкий диалог творить.

 

И здесь, на этой нашей вилле Абамелек,

Я встречу красочный латинистый рассвет

И хоть я не имею много денег,

Мне таки явятся сюжет и свет и цвет...

 

1999 г.

 

3. Мелкий Тибр

 

Мне Тибр показался мелким

И плюнул от досады..., зря!

Свихнулись часовые стрелки,

Закат сменила Лации заря.

 

На вилле утро снова неземное,

Проснулся я под ватиканский звон.

Опять не верю – это не со мною…

Спеши ж к утру, из кельи вон!

 

Балкон, потоки света разливонны,

В прогулке дух по вилле свой несу,

Флюидами сюжеты пухнут, волны

Сменяют полосой на полосу.

 

Профессий вечных, что по-римски вечны

В объеме классики, долой попсу!

И с благодарностью, с мечтой сердечной

Я дух России в Рим с собой несу.

 

И Тибра мелкота нисколько не смущает,

Его пороги вдаль мечту несут,

История умом сознанье освещает,

Рим римляне от бренности спасут!

 

Они упорно сберегают раритеты,

Они спасают хором римский дух,

Им вовсе не нужны банальные советы,

Их первый Рим сильнее прочих двух.

 

И Рим не отдадут они в чужие лапы,

На разграбленье больше Рим не отдадут

И сохранят они себе угодья Папы,

Историей никто не будет уж надут...

И плутоватый итальянец милый

Вином наполнен, арии поёт,

Патриотической исполнен силой

И жизнь его по колее идёт...

 

И самый мафиозистый засранец,

Когда отчёта времячко придёт,

Заявит, что он местный итальянец,

Он нишу средь камней свою найдёт…

 

2009 г.

\

                                         4. Угодья Папы

Для нас сегодня озеро Альбано.

Пол километра, мчимся в небеса

И громоздится замок Ватикана,

И внерассудочна окрестностей краса.

 

Земля, вода и небо вместе,

На горизонте вечный град,

Всё гармонично, всё на месте

И благодать и виноград...

 

И озеро питейное для Рима, –

Вулкана древнего искрящийся котел.

Незримое становится здесь очень зримо,

Над сущим всем парит седой костёл.

***

Максим легко ведет блестящий «Ровер»

Сквозь трафик, воздух, жар и смог.

Улыбка то, то хмурит брови,

Он делал всё, что делать с этим мог...

 

И снова новый образ-призрак,

И снова душу Рим собой обнял,

И снова тот же вечный признак, –

Он только дал, а вовсе не отнял...

 

А в десять солнце снова улетело,

Дав знак, что, мол, уже давно пора.

Прощальный луч метнуть оно успело,

Простившись вновь до нового утра...

***

Молился Папа с ночи до утра,

А к девяти на службу уж пора...

***

Вот утро, всё в цветеньи снова

И звон идет из папских стен святых.

Мостится хлёстко на листочек слово

На место строк пока еще пустых.

 

И опускаясь в зелени прохладу

К цветам и зову Рима под холмом,

Шептал опять, – мне ничего не надо,

Обласкан я Италии чувствительным умом.

 

Теперь до окончанья жизни этой

Готов батрачить на потребу дня,

Не претендуя более на это,

Лишь на хранение Италии огня,

 

Зажженного в честь Лации прекрасной

Для вдохновения и трепета души,

Не для тумана, а для мысли ясной,

Для сотворения работ своих в тиши.

 

А там, на даче, на 101-м километре,

Душевны чувства буду изливать,

Купаться в прилетевшем римском ветре

И в сторону Италии рассказами кивать...

***

Кругом ревели, в смог летя, моторы

И плавила сознанье римская жара,

И итальянец звал меня «Питторе»,

Общенье наше было «на ура»!

 

Клянусь, бродя по переулкам узким

И восхищаясь римским рандеву,

Гордился тем, что говорю на русском

И вовсе не во сне, а наяву...

 

Приэтом растворившись в дивной сказке,

Я знаю, что я в Русь свою влюблён

И что я без заморственной подсказки,

От мамы этим чувством наделён.

 

Не надо нам в Италию стремиться,

Всё бросив, то ж совсем не по нутру.

Ты ж поспеши колодезной напиться…

Пока её не слили поутру!

 

2000-2009 гг.

                                     5. Крылья за спиной

 

Бродил я по тропиночкам этрусским

И в Лации бокалы лихо осушал,

И искренне гордился тем, что русский,

И с жадностью Италией дышал…

 

Как дома чувствовал себя, в своей тарелке.

Чужого не было, казалось – всё моё!

На Рим не перевёл я временные стрелки,

А с языка слетело: ё-моё!...

 

Ведь найдена страна, где любят русских!

А немца хмурым оком проскочив,

Вино бармен даёт в бокалах узких,

Как есть – итало-русский эксклюзив!

 

Плут итальянский знаки подавал нам,

Надменен, добр и разговорчив и ленив.

Взор обращал наш к форума колоннам,

К ненужным разговорам нас склонив…

 

С тех пор хочу иль не хочу я, –

В волненьях в этой памяти плыву,

Плывёт со мною вместе «Алилуйа»

И жду я тайно с Римом рандеву!

***

Рассудок в Риме приобрел затменье, –

Эмоций шквал гонялся там за мной

И есть свои, чужих не надо мнений,

Рим в виде крыльев бьётся за спиной!!!

 

2009 г.

           6. Ода на вручение Юрию Ярмаку кусочка Италии

 

Кусочек Италии я доверяю, –

Глаза Давида, вновь всё «на авось»,

И сам к себе доверие теряю,

И каюсь, ведь мне всё не удалось.

 

Всю статую от маковки и до пятки

Тебе вручить как раз на юбилей,

Пусть Возрождение играет в прятки,

Пусть юбиляру в душу льёт елей...

 

Но каждый год я Юре обещаю

Давида по частям ему носить

И чисту правду Юре я вещаю,

Ему не надо ни о чем просить.

 

Я сам всё буду помнить очень точно

И в дни рождения, чтоб новое зачать,

Сугубо лично, вовсе не заочно

Я части тела буду вновь вручать?

***

Пока не сложится вся образность Давида

В античной правде его самых лучших мест,

Всяк содрогнется от величья того вида

В серьезе, а не в смехе, вот те крест!

 

И Культ в скульптуре будет, будет Ура!

И в трепете затрепещат, и умы

И будет жизни радоваться Юра,

И с Юрой будем радоваться мы!

 

2007 г.

 

7. Не встретил

 

Был в «Сапоге», но никого не встретил

Из тех, кого я повстречать хотел,

Но многое и без того заметил,

Хоть ничего не понял, но взлетел...

 

Опять я к вечной Родине помчался

Со светлым чувством друга той страны,

С которой я как в сказке повстречался

И чувства встречи были не странны.

 

Я ожидал, как бешеный любовник

И ожиданья воплотились в быль,

Но я теперь общественный виновник,

Нет, не виновник, виноватый, иль...

 

Нет, за кого-то я теперь в ответе

И буду петь как майский соловей

Про то как был счастливей всех на свете

И был любовнее всех знаемых любвей…

 

К стране, которой сказочнее нету,

К стране, которую нельзя понять,

К стране, что звонкою монетой

Звенит, а нам тот звон – принять...

 

2009 г.